примѣръ, скажемъ, я чиханьемъ предупреждаю убійцу о времени, удобномъ для убійства, и такъ далѣе. Хладнокровно, безъ злобы совершающій убійство лишаетъ это дѣйствіе всякой этической окраски, кромѣ мистическаго общенья убійцы и жертвы, любовниковъ, матери и ребенка.
Совсѣмъ стемнѣло и въ окно еле виднѣлись крыши домовъ и вдали Исаакій на грязновато-розовомъ небѣ, заволакиваемомъ дымомъ.
Ваня сталъ собираться домой; котенокъ заковылялъ на своихъ искалѣченныхъ переднихъ лапкахъ, потревоженный съ Ваниной фуражки, на которой онъ спалъ.
— Вотъ вы, вѣрно, добрый, Даніилъ Ивановичъ: разныхъ калѣкъ прибираете.
— Онъ мнѣ нравится и мнѣ пріятно его у себя имѣть. Если дѣлать то, что доставляетъ удовольствіе, значитъ, быть добрымъ, то я — такой.
— Скажите, пожалуйста, Смуровъ, — говорилъ Даніилъ Ивановичъ, на прощанье пожимая Ванину руку, — вы сами по себѣ надумали прійти ко мнѣ за греческими разговорами?
— Да, т.-е. мысль эту мнѣ далъ, пожалуй, и другой человѣкъ.
пример, скажем, я чиханьем предупреждаю убийцу о времени, удобном для убийства, и так далее. Хладнокровно, без злобы совершающий убийство лишает это действие всякой этической окраски, кроме мистического общенья убийцы и жертвы, любовников, матери и ребенка.
Совсем стемнело и в окно еле виднелись крыши домов и вдали Исаакий на грязновато-розовом небе, заволакиваемом дымом.
Ваня стал собираться домой; котенок заковылял на своих искалеченных передних лапках, потревоженный с Ваниной фуражки, на которой он спал.
— Вот вы, верно, добрый, Даниил Иванович: разных калек прибираете.
— Он мне нравится и мне приятно его у себя иметь. Если делать то, что доставляет удовольствие, значит быть добрым, то я — такой.
— Скажите, пожалуйста, Смуров, — говорил Даниил Иванович, на прощанье пожимая Ванину руку, — вы сами по себе надумали прийти ко мне за греческими разговорами?
— Да, т. е. мысль эту мне дал, пожалуй, и другой человек.
