— Бѣдняжка! — вздохнула Анна Николаевна.
Въ антрактѣ Ваня собирался уходить, какъ Ната остановила его и позвала пройтись въ фойэ.
— Ната, Ната! — раздавался голосъ Анны Николаевны изъ глубины ложи, — прилично ли это будетъ?
Ната бурно устремилась внизъ, увлекая за собой Ваню. Передъ входомъ въ фойэ она остановилась у зеркала поправить свои волосы и потомъ медленно пошла въ еще не наполнившійся публикою залъ. Штрупа они встрѣтили: онъ шелъ въ разговорѣ съ тѣмъ же молодымъ офицеромъ, что былъ въ ложѣ, не замѣчая Смурова и Наты, и даже тотчасъ вышелъ въ сосѣднюю проходную комнату, гдѣ за столомъ съ фотографіями скучала завитая продавщица.
— Выйдемъ, страшная духота! — проговорила Ната, таща Ваню за Штрупомъ.
— Съ того выхода намъ ближе къ мѣсту.
— Не все ли равно! — прикрикнула дѣвушка, торопясь и почти расталкивая публику.
Штрупъ ихъ увидѣлъ и наклонился надъ фотографіями. Поровнявшись съ нимъ, Ваня громко окликнулъ: «Ларіонъ Дмитріевичъ»!
— Бедняжка! — вздохнула Анна Николаевна.
В антракте Ваня собирался уходить, как Ната остановила его и позвала пройтись в фойэ.
— Ната, Ната! — раздавался голос Анны Николаевны из глубины ложи, — прилично ли это будет?
Ната бурно устремилась вниз, увлекая за собой Ваню. Перед входом в фойэ она остановилась у зеркала поправить свои волосы и потом медленно пошла в еще не наполнившийся публикою зал. Штрупа они встретили: он шел в разговоре с тем же молодым офицером, что был в ложе, не замечая Смурова и Наты, и даже тотчас вышел в соседнюю проходную комнату, где за столом с фотографиями скучала завитая продавщица.
— Выйдем, страшная духота! — проговорила Ната, таща Ваню за Штрупом.
— С того выхода нам ближе к месту.
— Не всё ли равно! — прикрикнула девушка, торопясь и почти расталкивая публику.
Штруп их увидел и наклонился над фотографиями. Поровнявшись с ним, Ваня громко окликнул: «Ларион Дмитриевич»!
