не понимаю, что ему дѣлать у Казанскихъ? Вчера, умора: Анна Николаевна давала генеральное сраженіе Алексѣю!
Они переѣзжали мостомъ черезъ Фонтанку. Мужики на садкахъ вытаскивали рыбу изъ люковъ, дымили пароходики, и толпа безъ дѣла стояла у каменнаго парапета. Мороженикъ съ грохотомъ подвигалъ свой голубой ящикъ.
— Ты, можетъ быть, слышалъ отъ кого, что Штрупъ вернулся, или его самого видѣлъ? — говорилъ на прощанье дядя Костя.
— Нѣтъ, да гдѣ же, разъ онъ, говорите, не пріѣзжалъ, — сказалъ Ваня, краснѣя.
— Вотъ ты говорилъ, что не жарко, а самъ какъ раскраснѣлся, — и тучная фигура Константина Васильевича скрылась въ подъѣздѣ?
«Зачѣмъ я скрылъ встрѣчу со Штрупомъ?» — думалъ Ваня, радуясь, что у него образовываемся какая-то тайна.
Въ учительской было сильно накурено, и стаканы жидкаго чая слегка, янтарились въ полутемной комнатѣ перваго этажа. Входящимъ казалось, что фигуры движутся въ акваріумѣ. Шедшій за матовыми окнами
не понимаю, что ему делать у Казанских? Вчера, умора: Анна Николаевна давала генеральное сражение Алексею!
Они переезжали мостом через Фонтанку. Мужики на садках вытаскивали рыбу из люков, дымили пароходики, и толпа без дела стояла у каменного парапета. Мороженик с грохотом подвигал свой голубой ящик.
— Ты, может быть, слышал от кого, что Штруп вернулся, или его самого видел? — говорил на прощанье дядя Костя.
— Нет, да где же, раз он, говорите, не приезжал, — сказал Ваня, краснея.
— Вот ты говорил, что не жарко, а сам как раскраснелся, — и тучная фигура Константина Васильевича скрылась в подъезде?
«Зачем я скрыл встречу со Штрупом?» — думал Ваня, радуясь, что у него образовываемся какая-то тайна.
В учительской было сильно накурено, и стаканы жидкого чая слегка, янтарились в полутемной комнате первого этажа. Входящим казалось, что фигуры движутся в аквариуме. Шедший за матовыми окнами
