лива и суха, нѣсколько удивленная визиту безъ публикацій.
— Я бы очень хотѣла у васъ жить, мнѣ такъ нравятся ваши дѣти и все! — болтала Анна, окрыляемая чѣмъ-то.
Лама, усмѣхнувшись, спросила:
— Сколько вамъ лѣтъ?
— Девятнадцать.
— Уже? На видъ вы кажетесь моложе.
— Взрослыхъ — только вы и супругъ вашъ?
— Я живу одна съ дѣтьми: мой мужъ умеръ.
— Ахъ, умеръ! — воскликнула Анна, разочарованно.
Снова усмѣхнувшись, дама сухо сказала, показывая большую свѣтлую комнату:
— Спать вамъ придется съ дѣтьми. Павлуша, поздоровайся съ фрейлейнъ.
— Здравствуйте, Павлуша, — сказала дѣвушка, нагибаясь къ толстому мальчику.
— Зачѣмъ у тебя такой носъ? — спросилъ тотъ серьезно.
— Какой?
— Какъ у дяди Павла.
Придя домой, Анна вдругъ подумала, что Скачкова можетъ быть сестрой другого офи-
лива и суха, несколько удивленная визиту без публикаций.
— Я бы очень хотела у вас жить, мне так нравятся ваши дети и всё! — болтала Анна, окрыляемая чем-то.
Лама, усмехнувшись, спросила:
— Сколько вам лет?
— Девятнадцать.
— Уже? На вид вы кажетесь моложе.
— Взрослых — только вы и супруг ваш?
— Я живу одна с детьми: мой муж умер.
— Ах, умер! — воскликнула Анна, разочарованно.
Снова усмехнувшись, дама сухо сказала, показывая большую светлую комнату:
— Спать вам придется с детьми. Павлуша, поздоровайся с фрейлейн.
— Здравствуйте, Павлуша, — сказала девушка, нагибаясь к толстому мальчику.
— Зачем у тебя такой нос? — спросил тот серьезно.
— Какой?
— Как у дяди Павла.
Придя домой, Анна вдруг подумала, что Скачкова может быть сестрой другого офи-
