— Какъ же это, Анюта, такъ вдругъ, не посовѣтовалась, ничего?
— Такъ ужъ вышло, тетя! Въ саду разговорилась я съ одной дамой, — такая милая и дѣти милыя: мальчикъ и дѣвочка. Очень она мнѣ понравилась, — говорила Анна, глядя въ сторону.
— Что же это за госпожа, что съ вѣтру беретъ человѣка къ дѣтямъ?
— Скачкова.
— Не слыхала!..
— Они недалеко живутъ. Не понравится — вѣдь и уйти можно.
— Конечно; только это не очень хорошо — мѣста мѣнять. Гдѣ они живутъ-то? Пойти самой разузнать.
— Она такая милая, тетя, право!..
Тетка промолчала, думая о возможномъ бракѣ племянницы; та же ясно и отчетливо вспоминала смутныя минуты дня.
Войдя въ переднюю, она зорко посмотрѣла, пока горничная пошла за барыней, — нѣтъ ли гдѣ фуражки и сѣраго форменнаго пальто, но ея почти хозяйственный и влюбленный взглядъ видѣлъ только женскія и дѣтскія пальто и шубки, — одна съ дырочкой на синей подкладкѣ, откуда виднѣлась вата, — и рядъ калошъ. Барыня была вѣж-
— Как же это, Анюта, так вдруг, не посоветовалась, ничего?
— Так уж вышло, тетя! В саду разговорилась я с одной дамой, — такая милая и дети милые: мальчик и девочка. Очень она мне понравилась, — говорила Анна, глядя в сторону.
— Что же это за госпожа, что с ветру берет человека к детям?
— Скачкова.
— Не слыхала!..
— Они недалеко живут. Не понравится — ведь и уйти можно.
— Конечно; только это не очень хорошо — места менять. Где они живут-то? Пойти самой разузнать.
— Она такая милая, тетя, право!..
Тетка промолчала, думая о возможном браке племянницы; та же ясно и отчетливо вспоминала смутные минуты дня.
Войдя в переднюю, она зорко посмотрела, пока горничная пошла за барыней, — нет ли где фуражки и серого форменного пальто, но её почти хозяйственный и влюбленный взгляд видел только женские и детские пальто и шубки, — одна с дырочкой на синей подкладке, откуда виднелась вата, — и ряд калош. Барыня была веж-
