— Я могу подойти къ тебѣ, дать руку, отвѣчать на твои поцѣлуи. Я пришла къ тебѣ для этого.
Она сдѣлала шагъ къ нему, бросившемуся навстрѣчу; онъ не замѣчалъ, какъ ея руки были теплѣе его собственныхъ, какъ билось ея сердце на почти замершемъ его сердцѣ, какъ блестящи были глаза, смотрящіе въ его меркнувшіе взоры. Филлида, отстранивъ его, сказала: «я ревную тебя».
— Къ кому? — прошепталъ онъ, томясь.
— «Къ живой Филлидѣ. Ее любилъ ты, терпишь меня.»
— Ахъ, я не знаю, не спрашивай, одна ты, одна ты, тебя люблю!
Ничего не говорила больше Филлида, не отвѣчая на поцѣлуи и отстраняясь; наконецъ, когда онъ въ отчаяньи бросился на полъ, плача какъ мальчикъ и говоря: «ты не любишь меня», Филлида медленно произнесла: «ты самъ не знаешь еще, что я сдѣлала», и, подошелъ къ нему, крѣпко обняла и стала сама страстно и сладко цѣловать его въ губы. Самъ усиливая нѣжность, онъ не замѣтилъ, какъ слабѣла дѣвушка, и вдругъ воскликнувъ: «Филлида, что съ тобой?» онъ выпустилъ ее изъ объятій, и она безшумно упала къ его ногамъ. Его не удивило, что
— Я могу подойти к тебе, дать руку, отвечать на твои поцелуи. Я пришла к тебе для этого.
Она сделала шаг к нему, бросившемуся навстречу; он не замечал, как её руки были теплее его собственных, как билось её сердце на почти замершем его сердце, как блестящи были глаза, смотрящие в его меркнувшие взоры. Филлида, отстранив его, сказала: «я ревную тебя».
— К кому? — прошептал он, томясь.
— «К живой Филлиде. Ее любил ты, терпишь меня.»
— Ах, я не знаю, не спрашивай, одна ты, одна ты, тебя люблю!
Ничего не говорила больше Филлида, не отвечая на поцелуи и отстраняясь; наконец, когда он в отчаянии бросился на пол, плача как мальчик и говоря: «ты не любишь меня», Филлида медленно произнесла: «ты сам не знаешь еще, что я сделала», и, подошел к нему, крепко обняла и стала сама страстно и сладко целовать его в губы. Сам усиливая нежность, он не заметил, как слабела девушка, и вдруг воскликнув: «Филлида, что с тобой?» он выпустил ее из объятий, и она бесшумно упала к его ногам. Его не удивило, что
