мому, любовь и вѣсть смерти. У васъ заговорятъ нѣмые.
— «Говорятъ уже», — сказалъ подошедшій Лука, склоняясь къ грязной рукѣ старика.
— «Ты не взглянешь на усопшаго?»
— Къ чему? Онъ очень измѣнился въ лицѣ?
— «Очень».
— Того тоже петля измѣнила. Большой знакъ имѣетъ на шеѣ…
— «Тебѣ много нужно говорить?»
— Нѣтъ, я ухожу.
— «Я иду съ тобой!» — сказалъ Лука ласково незнакомцу.
Солнце уже окрасило розой дворъ и пронзительно вопли къ небу пускали наемныя женщины, обнажая исхудалыя груди.
мому, любовь и весть смерти. У вас заговорят немые.
— «Говорят уже», — сказал подошедший Лука, склоняясь к грязной руке старика.
— «Ты не взглянешь на усопшего?»
— К чему? Он очень изменился в лице?
— «Очень».
— Того тоже петля изменила. Большой знак имеет на шее…
— «Тебе много нужно говорить?»
— Нет, я ухожу.
— «Я иду с тобой!» — сказал Лука ласково незнакомцу.
Солнце уже окрасило розой двор и пронзительно вопли к небу пускали наемные женщины, обнажая исхудалые груди.
