Эта страница была вычитана
все на площади у аббатства, сожгли ихъ. Лишь старый часовщикъ Лимозіусъ отказался дать свои сапоги, говоря, что ему важнѣе прочные сапоги, чѣмъ глупое суевѣріе. Но, конечно, онъ былъ еврей и безбожникъ, не заботящійся о спасеніи безсмертной души. Прощайте, милая тетя, и пр.
Остаюсь любящая Васъ
Клара Вальмонъ.
Тот же текст в современной орфографии
всё на площади у аббатства, сожгли их. Лишь старый часовщик Лимозиус отказался дать свои сапоги, говоря, что ему важнее прочные сапоги, чем глупое суеверие. Но, конечно, он был еврей и безбожник, не заботящийся о спасении бессмертной души. Прощайте, милая тетя, и пр.
Остаюсь любящая Вас
Клара Вальмон.
