— Зачѣмъ ты мнѣ ломаешь пальцы? что я тебѣ горничная?
— Почему горничная?
— Такъ ухаживаютъ за горничными.
— Я не знаю, я не ухаживалъ.
— Я тоже не ухаживала.
— Я и за тобой не ухаживаю.
— Что же ты дѣлаешь?
— Люблю тебя.
— Нѣтъ, ты не любишь меня, а влюбленъ, понимаешь, влюбленъ. Любятъ, это папа маму, меня, сестеръ, любятъ пирожное, а ты — влюбленъ. Хорошо?
— Не знаю. По-моему, я люблю тебя.
— Фу, какой скучный! Я хочу, чтобъ было лучше, а онъ упрямится. Ну хочешь такъ? ты и влюбленъ въ меня и любишь меня, — оба вмѣстѣ.
Подумавъ, она сказала:
— А знаешь, по моему ты и не любишь меня и не влюбленъ.
— Это почему? Яченя, что за фантазія?
— Это не фантазія, а правда. Если бы ты любилъ меня, ты не купилъ бы краснаго шара.
— Яченя, я же говорилъ, что не я его покупалъ.
— Все равно, у васъ бы его не было.
— Ты сегодня упрямая!
— Я упрямая? самъ упрямъ, какъ три осла! Однимъ словомъ, пока у васъ торчитъ ваша красная гадость, не смѣй приходить сюда. И теперь не смѣй смотрѣть въ нашъ шаръ! онъ — шарунчикъ, онъ — зеленуша, онъ — душанъ! И я его люблю, а тебя не люблю.
Она стала цѣловать блестящую зелень шара, но когда приближала къ нему свое лицо, тамъ придвигался такой ротъ, такой носъ, что, забывъ о ссорѣ, она тянула за рукавъ Женичку, чтобъ посмотрѣть.
— Зачем ты мне ломаешь пальцы? что я тебе горничная?
— Почему горничная?
— Так ухаживают за горничными.
— Я не знаю, я не ухаживал.
— Я тоже не ухаживала.
— Я и за тобой не ухаживаю.
— Что же ты делаешь?
— Люблю тебя.
— Нет, ты не любишь меня, а влюблен, понимаешь, влюблен. Любят, это папа маму, меня, сестер, любят пирожное, а ты — влюблен. Хорошо?
— Не знаю. По-моему, я люблю тебя.
— Фу, какой скучный! Я хочу, чтоб было лучше, а он упрямится. Ну хочешь так? ты и влюблен в меня и любишь меня, — оба вместе.
Подумав, она сказала:
— А знаешь, по моему ты и не любишь меня и не влюблен.
— Это почему? Яченя, что за фантазия?
— Это не фантазия, а правда. Если бы ты любил меня, ты не купил бы красного шара.
— Яченя, я же говорил, что не я его покупал.
— Всё равно, у вас бы его не было.
— Ты сегодня упрямая!
— Я упрямая? сам упрям, как три осла! Одним словом, пока у вас торчит ваша красная гадость, не смей приходить сюда. И теперь не смей смотреть в наш шар! он — шарунчик, он — зеленуша, он — душан! И я его люблю, а тебя не люблю.
Она стала целовать блестящую зелень шара, но когда приближала к нему свое лицо, там придвигался такой рот, такой нос, что, забыв о ссоре, она тянула за рукав Женичку, чтоб посмотреть.
