Зеленый домъ былъ такъ похожъ на сдѣланный изъ фисташковаго мороженнаго, что казалось: вотъ вотъ отъ мартовскихъ лучей подтаютъ колонки, закаплетъ съ капителей и утлый балкончикъ тихо-тихо наклонится влѣво въ сторону церкви и такъ повиснетъ.
Очевидно, домовладѣльцамъ, какъ и солнцу, было жалко привѣтливаго старичка и они оставили его встрѣчать своею зеленью недолгія уже весны, лишь на дворѣ взгромоздивъ сѣрую громаду, оффиціальную и явственно доходную. Асфальтъ, заворачивая межъ низкой загородки, подтекалъ прямо къ крыльцу, гдѣ, какъ на крѣпости, вился флагъ и вздувалась парусинная надпись: „Лазаретъ квартирантовъ дома Умновыхъ“.
Солнце добиралось и сюда; ему все равно, что зеленый домикъ, что сѣрая громада, что лазаретъ, что уютныя старыя комнаты.
На окнѣ блестѣла игрушка: золотая коробка съ круглой нашлепкой на крышкѣ. Поверните ключъ — нашлепка откроется, на внутренней ея сторонѣ зацвѣтетъ розовый кустъ, выскочитъ верткая птичка, затрясетъ зеленымъ хвостомъ, синими крыльями, а внутри коробки что-то запоетъ соловьемъ. Проиграетъ свои двѣ минуты, птичка уйдетъ, крышка захлопнется — вотъ и все. Птичка всегда поспѣвала уходить, никогда ея не ударитъ нашлепка — такъ устроено: птичка внизъ — юркъ, розовый кустъ — хлопъ, въ пузичкѣ — тренькъ, и опять коробка коробкой.
Соловья слушалъ больной въ халатѣ, солдатъ ли, офицеръ, кто его знаетъ! въ лазаретѣ, какъ въ банѣ,
Зеленый дом был так похож на сделанный из фисташкового мороженного, что казалось: вот-вот от мартовских лучей подтают колонки, закаплет с капителей и утлый балкончик тихо-тихо наклонится влево в сторону церкви и так повиснет.
Очевидно, домовладельцам, как и солнцу, было жалко приветливого старичка и они оставили его встречать своею зеленью недолгие уже весны, лишь на дворе взгромоздив серую громаду, официальную и явственно доходную. Асфальт, заворачивая меж низкой загородки, подтекал прямо к крыльцу, где, как на крепости, вился флаг и вздувалась парусинная надпись: „Лазарет квартирантов дома Умновых“.
Солнце добиралось и сюда; ему всё равно, что зеленый домик, что серая громада, что лазарет, что уютные старые комнаты.
На окне блестела игрушка: золотая коробка с круглой нашлепкой на крышке. Поверните ключ — нашлепка откроется, на внутренней её стороне зацветет розовый куст, выскочит верткая птичка, затрясет зеленым хвостом, синими крыльями, а внутри коробки что-то запоет соловьем. Проиграет свои две минуты, птичка уйдет, крышка захлопнется — вот и всё. Птичка всегда поспевала уходить, никогда её не ударит нашлепка — так устроено: птичка вниз — юрк, розовый куст — хлоп, в пузичке — треньк, и опять коробка коробкой.
Соловья слушал больной в халате, солдат ли, офицер, кто его знает! в лазарете, как в бане,
