— Лѣзь черезъ заборъ и прикрѣпи къ шару. И шаръ-то завели красный, мужики, бурбоны!
Вероника Платоновна была такъ удручена, что даже не двинулась съ мѣста и, поднявъ голову, смотрѣла на подошвы и зазелененное сидѣнье парусиновыхъ брюкъ Доримедонта прямо надъ нею.
Но бумажка никакъ не держалась на гладкой покатости. Сашукъ вспомнилъ, что у него въ карманѣ кусокъ чернаго хлѣба. Онъ его перебросилъ въ сосѣдній садъ, не желая покидать матери, которая слѣдила за дѣйствіями Доримедонта сквозь ту же щель.
— Поплюй на мякишъ! посовѣтовала она, не отодвигаясь отъ отверстія.
Пришлось просто положить бумажку на видное мѣсто, придавивъ камнемъ. На ней было написано:
— Это некорректно. Просимъ къ намъ больше не являться. Это называется поступать по свински.
Неизвѣстно, чей поступокъ Боскеткина называла свинствомъ, но вѣдь нерѣдко дипломатическія ноты кажутся двусмысленными.
Навѣрное, сама судьба хотѣла обставить поэтичнѣе свиданія Жени и Женички. Теперь имъ приходилось видѣться ночью, тайкомъ, боясь всякаго треска, такъ какъ Полукласовымъ былъ закрытъ простой доступъ къ сосѣдямъ. Женичка даже для чего-то лазилъ черезъ заборъ, а Женя надѣвала соломенную шляпу.
Молодой человѣкъ, сѣвъ верхомъ на доски забора, замедлилъ, поднявъ къ лунѣ простое лицо со вздернутымъ носомъ.
— Прощай, кума! — сказалъ онъ вслухъ — кланяйся Женѣ.
— Лезь через забор и прикрепи к шару. И шар-то завели красный, мужики, бурбоны!
Вероника Платоновна была так удручена, что даже не двинулась с места и, подняв голову, смотрела на подошвы и зазелененное сиденье парусиновых брюк Доримедонта прямо над нею.
Но бумажка никак не держалась на гладкой покатости. Сашук вспомнил, что у него в кармане кусок черного хлеба. Он его перебросил в соседний сад, не желая покидать матери, которая следила за действиями Доримедонта сквозь ту же щель.
— Поплюй на мякиш! посоветовала она, не отодвигаясь от отверстия.
Пришлось просто положить бумажку на видное место, придавив камнем. На ней было написано:
— Это некорректно. Просим к нам больше не являться. Это называется поступать по свински.
Неизвестно, чей поступок Боскеткина называла свинством, но ведь нередко дипломатические ноты кажутся двусмысленными.
Наверное, сама судьба хотела обставить поэтичнее свидания Жени и Женички. Теперь им приходилось видеться ночью, тайком, боясь всякого треска, так как Полукласовым был закрыт простой доступ к соседям. Женичка даже для чего-то лазил через забор, а Женя надевала соломенную шляпу.
Молодой человек, сев верхом на доски забора, замедлил, подняв к луне простое лицо со вздернутым носом.
— Прощай, кума! — сказал он вслух — кланяйся Жене.
