Досада змѣйкой пробѣжала по ея лицу при взглядѣ на карточку, поданную ей читальнымъ мальчикомъ. Но тотчасъ же черты ея приняли обычное выраженіе, слегка скучающее и надменное, которымъ я любовался вотъ уже три дня, какъ только пріѣхалъ въ курортъ. Она не была незнакомкой, звалась Сесиль Гарнье, писалась актрисой, пріѣхала изъ Рима и, очевидно, какъ и всѣ, жившіе здѣсь, искала здоровья въ этомъ маленькомъ чистомъ городкѣ, защищенномъ отъ сѣверныхъ вѣтровъ высокою горою. Я ея никогда не встрѣчалъ у источника, хотя видъ она имѣла болѣзненный. Впрочемъ, можетъ быть, я не встрѣчалъ ее потому, что самъ прибылъ сюда отнюдь не для лѣченья, а чтобы убѣжать отъ людей. Можетъ быть, и она ищетъ уединенія, ни съ кѣмъ не знакомится и отклоняетъ всѣ визиты, какъ этотъ теперь. Хотя для простого визита она слиткомъ взволновалась. Я впервые услышалъ ея голосъ, обыкновенный, слишкомъ открытый но звуку, когда она сказала, повидимому, спокойно:
— Я сказала разъ навсегда, что меня никогда нѣтъ дома для этого господина. Вы напрасно трудились передавать карточку.
Я послѣдовалъ за мальчикомъ, который вышелъ съ поклономъ. Въ прихожей стоялъ высокій молодой человѣкъ, бритый, съ печальными темными глазами, одѣ-
Досада змейкой пробежала по её лицу при взгляде на карточку, поданную ей читальным мальчиком. Но тотчас же черты её приняли обычное выражение, слегка скучающее и надменное, которым я любовался вот уже три дня, как только приехал в курорт. Она не была незнакомкой, звалась Сесиль Гарнье, писалась актрисой, приехала из Рима и, очевидно, как и все, жившие здесь, искала здоровья в этом маленьком чистом городке, защищенном от северных ветров высокою горою. Я её никогда не встречал у источника, хотя вид она имела болезненный. Впрочем, может быть, я не встречал ее потому, что сам прибыл сюда отнюдь не для леченья, а чтобы убежать от людей. Может быть, и она ищет уединения, ни с кем не знакомится и отклоняет все визиты, как этот теперь. Хотя для простого визита она слитком взволновалась. Я впервые услышал её голос, обыкновенный, слишком открытый но звуку, когда она сказала, по-видимому, спокойно:
— Я сказала раз навсегда, что меня никогда нет дома для этого господина. Вы напрасно трудились передавать карточку.
Я последовал за мальчиком, который вышел с поклоном. В прихожей стоял высокий молодой человек, бритый, с печальными темными глазами, оде-
