просила насъ уйти, и потомъ… ваши слова меня слишкомъ взволновали. Я всю ночь не спала, все думала и вотъ рѣшила наперекоръ всѣмъ правиламъ и обычаямъ пріѣхать къ вамъ. Я хотѣла сказать, что я васъ такъ же люблю, какъ и вы меня, и люблю не съ сегодняшняго дня. Вы не можете мнѣ не отдать справедливости, что наше объясненіе въ любви достаточно оригинально… Но, милый Викторъ, что съ вами? — отчего вы молчите?
Она поймала направленіе, по которому былъ обращенъ взоръ Виктора, и сама посмотрѣла туда. На сѣромъ чехлѣ кресла лежала полосатая, бѣлая съ коричневымъ, кофточка, а на ней маленькая шляпа капоромъ, на двухъ концахъ которой висѣло по пучку искусственныхъ съ листиками вишенъ. Елизавета Петровна покраснѣла и, переведя глаза на Виктора, сказала:
— У меня съ дѣтства было свойство — дѣлать все не во-время, не кстати, — такъ и теперь. Надѣюсь, вы не будете болтливы и наше объясненіе — мой визитъ останется для всѣхъ секретомъ, даже, если можно, для васъ самихъ.
просила нас уйти, и потом… ваши слова меня слишком взволновали. Я всю ночь не спала, всё думала и вот решила наперекор всем правилам и обычаям приехать к вам. Я хотела сказать, что я вас так же люблю, как и вы меня, и люблю не с сегодняшнего дня. Вы не можете мне не отдать справедливости, что наше объяснение в любви достаточно оригинально… Но, милый Виктор, что с вами? — отчего вы молчите?
Она поймала направление, по которому был обращен взор Виктора, и сама посмотрела туда. На сером чехле кресла лежала полосатая, белая с коричневым, кофточка, а на ней маленькая шляпа капором, на двух концах которой висело по пучку искусственных с листиками вишен. Елизавета Петровна покраснела и, переведя глаза на Виктора, сказала:
— У меня с детства было свойство — делать всё не вовремя, не кстати, — так и теперь. Надеюсь, вы не будете болтливы и наше объяснение — мой визит останется для всех секретом, даже, если можно, для вас самих.
