прекрасной любви. Она даже ничего не сказала объ этомъ случаѣ Ильѣ Петровичу, а только радостнѣй и проворнѣй бѣгала пѣшкомъ на Морскую. Но для полноты чувства ей хотѣлось все-таки подѣлиться своей радостью. Она боялась только, какъ бы это не показалось хвастовствомъ съ ея стороны, выставленіемъ на видъ своихъ заслугъ. Выбравъ вечеръ, когда Илья Петровичъ былъ особенно благодушно настроенъ, она робко разсказала ему свой скромный романъ. Веніаминовъ принялъ ея разсказъ какъ-то слишкомъ шутливо.
— Поздравляю васъ, Шарлотта Ивановна, съ побѣдой… Конечно, мнѣ очень дорого, что вы помните обо мнѣ, но все-таки я бы вамъ совѣтовалъ не упускать изъ виду этого молодого человѣка.
— Зачѣмъ онъ мнѣ? Вы же сами знаете, Илья Петровичъ, что мнѣ, кромѣ тѣхъ отношеній, которыя существуютъ между нами, никакихъ не надо.
— Конечно, я это знаю и очень вамъ благодаренъ. Я просто пошутилъ.
— Какъ вамъ не стыдно такъ шутить?
— Я ужъ просилъ васъ простить меня. Ну, хотите, чтобъ загладить свою вину, я сообщу вамъ двѣ новости?
— Ну, конечно, конечно…
Илья Петровичъ походилъ по комнатѣ, будто соображая, какую новость сказать первой, наконецъ, остановись около самой Шарлотты Ивановны, произнесъ:
— Во-первыхъ, я получилъ повышеніе по службѣ, о которомъ вамъ говорилъ.
— Да развѣ могло быть иначе? По вашему уму, по вашимъ заслугамъ, вамъ давно ужъ нужно было быть профессоромъ.
— Это вы такъ разсуждаете, милая Шарлотта Ивановна, другіе думаютъ иначе; однимъ словомъ, повы-
прекрасной любви. Она даже ничего не сказала об этом случае Илье Петровичу, а только радостней и проворней бегала пешком на Морскую. Но для полноты чувства ей хотелось всё-таки поделиться своей радостью. Она боялась только, как бы это не показалось хвастовством с её стороны, выставлением на вид своих заслуг. Выбрав вечер, когда Илья Петрович был особенно благодушно настроен, она робко рассказала ему свой скромный роман. Вениаминов принял её рассказ как-то слишком шутливо.
— Поздравляю вас, Шарлотта Ивановна, с победой… Конечно, мне очень дорого, что вы помните обо мне, но всё-таки я бы вам советовал не упускать из виду этого молодого человека.
— Зачем он мне? Вы же сами знаете, Илья Петрович, что мне, кроме тех отношений, которые существуют между нами, никаких не надо.
— Конечно, я это знаю и очень вам благодарен. Я просто пошутил.
— Как вам не стыдно так шутить?
— Я уж просил вас простить меня. Ну, хотите, чтоб загладить свою вину, я сообщу вам две новости?
— Ну, конечно, конечно…
Илья Петрович походил по комнате, будто соображая, какую новость сказать первой, наконец, остановись около самой Шарлотты Ивановны, произнес:
— Во-первых, я получил повышение по службе, о котором вам говорил.
— Да разве могло быть иначе? По вашему уму, по вашим заслугам, вам давно уж нужно было быть профессором.
— Это вы так рассуждаете, милая Шарлотта Ивановна, другие думают иначе; одним словом, повы-
