— Безъ комплиментовъ, безъ комплиментовъ! я понимаю ваше смущеніе, молодой человѣкъ, но вполнѣ цѣню вашъ энтузіазмъ. Вы не видѣли меня въ Тизбѣ? Вы не слышали той аріи, которую несчастная дѣвушка ноетъ надъ окровавленнымъ плащемъ Пирама? нѣтъ, вы этого не слышали? Тогда вы ничего не слышали, вы не жили, вы еще не родились! О, это божественно! — Онъ долго еще говорилъ, не выпуская моихъ рукъ, наконецъ вздохнулъ и умолкъ, будто отъ напряженности переполнявшаго его восторга. Тогда я рѣшилъ умѣстнымъ представиться и сказать цѣль своего посѣщенія.
— Конечно, вы — образчикъ, вы — образчикъ истиннаго поклоненія талантамъ.
Я привезъ вамъ образчики и зовутъ меня Ѳома Губерти — старался я ему втолковать.
— Я васъ понимаю, вполнѣ понимаю. Вы завтра же пойдете слушать „Пирама и Тизбу“, я и маестро тамъ превосходимъ другъ друга.
Я поблагодарилъ г. Кальянн и опять упомянулъ про свои образчики, которые хотѣлъ бы ему показать. Тотъ постоялъ нѣсколько секундъ молча, потомъ улыбнулся, взялъ меня подъ руку и понизивъ голосъ, произнесъ:
— И это возможно мой другъ. Энтузіазмъ и настойчивость все превозмогаютъ. Мы посмотримъ ваши образчики, но это нужно заслужить. Вы, конечно, отзавтракаете съ нами? Позвольте мнѣ представить мою племянницу, которая ничего не понимаетъ въ музыкѣ, но добрая дѣвушка. Клементина Кальяни.
Дѣвушка поднялась отъ инструмента, и я тотчасъ узналъ въ ней мою даму съ розовымъ зонтикомъ. Не знаю, признала ли она меня, но протягивая мнѣ руку,
— Без комплиментов, без комплиментов! я понимаю ваше смущение, молодой человек, но вполне ценю ваш энтузиазм. Вы не видели меня в Тизбе? Вы не слышали той арии, которую несчастная девушка ноет над окровавленным плащом Пирама? нет, вы этого не слышали? Тогда вы ничего не слышали, вы не жили, вы еще не родились! О, это божественно! — Он долго еще говорил, не выпуская моих рук, наконец вздохнул и умолк, будто от напряженности переполнявшего его восторга. Тогда я решил уместным представиться и сказать цель своего посещения.
— Конечно, вы — образчик, вы — образчик истинного поклонения талантам.
Я привез вам образчики и зовут меня Фома Губерти — старался я ему втолковать.
— Я вас понимаю, вполне понимаю. Вы завтра же пойдете слушать „Пирама и Тизбу“, я и маэстро там превосходим друг друга.
Я поблагодарил г. Кальянн и опять упомянул про свои образчики, которые хотел бы ему показать. Тот постоял несколько секунд молча, потом улыбнулся, взял меня под руку и понизив голос, произнес:
— И это возможно мой друг. Энтузиазм и настойчивость всё превозмогают. Мы посмотрим ваши образчики, но это нужно заслужить. Вы, конечно, отзавтракаете с нами? Позвольте мне представить мою племянницу, которая ничего не понимает в музыке, но добрая девушка. Клементина Кальяни.
Девушка поднялась от инструмента, и я тотчас узнал в ней мою даму с розовым зонтиком. Не знаю, признала ли она меня, но протягивая мне руку,
