мѣчалъ, что встрѣчалось моей одноколкѣ. Конечно, кромѣ хозяйскихъ наставленій я не упустилъ случая разспросить наканунѣ стараго приказчика, который мнѣ поразсказалъ кое-что и другое о большомъ городѣ, гдѣ повидимому меня ждали не только визиты къ заказчикамъ, но и новыя знакомства, кофейни, рестораціи, театры и дамы получше пистойскихъ. Мечты именно о этихъ неиспытанныхъ еще удовольствіяхъ и занимали мою голову, едва оставляя мнѣ достаточно сообразительности, чтобы припомнить, налѣво, или направо нужно было, но словамъ хозяина, поворотить мнѣ мою соловую кобылу,
Гостинница, указанная мнѣ хозяиномъ, находилась за С. Кроче, такъ что мнѣ пришлось проѣхать почти весь городъ. Боже мой, какое великолѣпіе! Вѣроятно, былъ часъ прогулокъ, такъ какъ всѣ улицы были наполнены каретами, всадниками и нарядными пѣшеходами. Лорнеты господъ такъ и сверкали, ленты и вуали дамъ развѣвались, собаки шныряли подъ ногами, хлопали бичи и табакерки, пыль пахла духами и скошенной травой, стрижи, какъ угорѣлые, носились надъ самыми головами и высоко на горѣ звонили колокола. На перекресткѣ моя одноколка остановилась, такъ какъ лошадь, испугавшись внезапно раскрытаго розоваго высокаго зонтика, противъ ожиданія не понесла, а наоборотъ остановилась и не хотѣла идти ни направо, ни налѣво, ни впередъ, ни назадъ, не обращая вниманія на всѣ мои понуканія, словно Валаамова ослица. Я самъ растерялся ни меньше своей кобылы и хлесталъ ее изо всей мочи, смотря только на ея соловый крупъ и хвостъ, которымъ она взмахивала при каждомъ ударѣ. Я не замѣчалъ нѣкоторое время ничего, не слышалъ ни ругани, ни смѣха, какъ вдругъ меня привелъ въ чувство нѣжный женскій голосъ,
мечал, что встречалось моей одноколке. Конечно, кроме хозяйских наставлений я не упустил случая расспросить накануне старого приказчика, который мне порассказал кое-что и другое о большом городе, где по-видимому меня ждали не только визиты к заказчикам, но и новые знакомства, кофейни, ресторации, театры и дамы получше пистойских. Мечты именно о этих неиспытанных еще удовольствиях и занимали мою голову, едва оставляя мне достаточно сообразительности, чтобы припомнить, налево, или направо нужно было, но словам хозяина, поворотить мне мою соловую кобылу,
Гостиница, указанная мне хозяином, находилась за С. Кроче, так что мне пришлось проехать почти весь город. Боже мой, какое великолепие! Вероятно, был час прогулок, так как все улицы были наполнены каретами, всадниками и нарядными пешеходами. Лорнеты господ так и сверкали, ленты и вуали дам развевались, собаки шныряли под ногами, хлопали бичи и табакерки, пыль пахла духами и скошенной травой, стрижи, как угорелые, носились над самыми головами и высоко на горе звонили колокола. На перекрестке моя одноколка остановилась, так как лошадь, испугавшись внезапно раскрытого розового высокого зонтика, против ожидания не понесла, а наоборот остановилась и не хотела идти ни направо, ни налево, ни вперед, ни назад, не обращая внимания на все мои понукания, словно Валаамова ослица. Я сам растерялся ни меньше своей кобылы и хлестал ее изо всей мочи, смотря только на её соловый круп и хвост, которым она взмахивала при каждом ударе. Я не замечал некоторое время ничего, не слышал ни ругани, ни смеха, как вдруг меня привел в чувство нежный женский голос,
