Впрочемъ, Настасья Петровна иногда долго смотрѣла на внучку, когда послѣ писемъ съ войны послѣдняя казалась особенно влюбленной и растроганной, потомъ привлекала ее къ себѣ, гладила по рыжимъ волосамъ, цѣловала и вздыхала, приговаривая:
— Ахъ, дѣточка моя, дѣточка!
— Что, бабушка?
— Ничего, жалко мнѣ тебя.
— Чего же жалко?
— Потомъ ты сама узнаешь! — говорила бабушка какъ-то загадочно, и Лія Павловна не допытывалась, что значатъ эти слова.
Этотъ короткій разговоръ происходилъ еще давно, задолго не только до того, какъ Бѣлогоровъ увидѣлъ у Ліи бабушкину шкатулку, но даже до того, какъ Настасья Петровна передала ее внучкѣ. Теперь, вотъ уже двѣ недѣли, старушка лежала въ занавѣшенной спальнѣ и ждала смерти, хотя, по увѣренію доктора, не страдала никакою опасное болѣзнью, а просто была стара и слаба.
Кстати о Бѣлогоровѣ. Онъ, дѣйствительно, былъ стариннымъ другомъ какъ бабушки, такъ и дяди Мити, а слѣдовательно, и Ліи. Она знала и помнила его еще съ дѣтства и считала старикомъ, такъ какъ онъ былъ на четырнадцать лѣтъ старше ея. Ей до сихъ поръ не приходило въ голову, что Бѣлогоровъ, въ сущности, молодой человѣкъ, который можетъ, какъ и всѣ, влюбиться, вести романъ и, вообще, считаться въ качествѣ кавалера. Какъ это ни странно, въ первый разъ Лія объ этомъ подумала именно, когда у нихъ зашелъ разговоръ о бабушкиной шкатулкѣ, тогда же въ первый разъ она и разглядѣла, какъ слѣдуетъ, Антона Васильевича. По правдѣ сказать, у него было очень пріятное лицо, несмотря на слегка длинный носъ и порѣдѣвшіе спереди волосы. Даже больше, Ліѣ Павловнѣ показалось, что говоря о томъ, что онъ ее любитъ, Бѣлогоровъ имѣлъ въ
Впрочем, Настасья Петровна иногда долго смотрела на внучку, когда после писем с войны последняя казалась особенно влюбленной и растроганной, потом привлекала ее к себе, гладила по рыжим волосам, целовала и вздыхала, приговаривая:
— Ах, деточка моя, деточка!
— Что, бабушка?
— Ничего, жалко мне тебя.
— Чего же жалко?
— Потом ты сама узнаешь! — говорила бабушка как-то загадочно, и Лия Павловна не допытывалась, что значат эти слова.
Этот короткий разговор происходил еще давно, задолго не только до того, как Белогоров увидел у Лии бабушкину шкатулку, но даже до того, как Настасья Петровна передала ее внучке. Теперь, вот уже две недели, старушка лежала в занавешенной спальне и ждала смерти, хотя, по уверению доктора, не страдала никакою опасное болезнью, а просто была стара и слаба.
Кстати о Белогорове. Он, действительно, был старинным другом как бабушки, так и дяди Мити, а следовательно, и Лии. Она знала и помнила его еще с детства и считала стариком, так как он был на четырнадцать лет старше её. Ей до сих пор не приходило в голову, что Белогоров, в сущности, молодой человек, который может, как и все, влюбиться, вести роман и, вообще, считаться в качестве кавалера. Как это ни странно, в первый раз Лия об этом подумала именно, когда у них зашел разговор о бабушкиной шкатулке, тогда же в первый раз она и разглядела, как следует, Антона Васильевича. По правде сказать, у него было очень приятное лицо, несмотря на слегка длинный нос и поредевшие спереди волосы. Даже больше, Лии Павловне показалось, что говоря о том, что он ее любит, Белогоров имел в
