первый разъ пришло въ голову Аннѣ Яковлевнѣ, — что все время находишься на народѣ, нельзя даже поговорить съ человѣкомъ безъ того, чтобы объ этомъ не узналъ весь домъ».
На этотъ разъ, кажется, Георгій Васильевичъ жалѣлъ, что въ квартирѣ Звонковыхъ нѣтъ мѣста, куда бы можно было уединиться, гдѣ бы не писали, не вели литературныхъ споровъ и не принимали гостей. Правда, можно было удалиться въ спальню Анны Яковлевны, но онъ этого не хотѣлъ, такъ какъ эта комната со спущеннымъ всегда тюлемъ на окнахъ и постелью, которая всегда имѣла видъ развороченной, наводила на него скуку. При томъ подобный уходъ въ спальню неминуемо понимался Анной Яковлевной, какъ символическое приглашеніе. А, между тѣмъ, по тому, какъ онъ ходилъ по комнатѣ и покусывалъ маленькіе усики, было видно, что ему необходимо о чемъ-то переговорить. Хозяйка, повидимому, не замѣчала его волненія и торопливо что-то набрасывала на неровные и рваные куски бумаги.
— Вы очень заняты, Анна Яковлевна?
— Какъ всегда, не больше. А что, дружокъ?
— Мнѣ бы надо поговорить съ вами.
— Пройдемте ко мнѣ! — радостно воскликнула Звонкова и торопливо стала собирать свои письменныя принадлежности, будто намѣреваясь и ихъ взять съ собою.
— Нѣтъ. Вы меня не такъ поняли. Я, дѣйствительно, желаю поговорить съ вами.
— Въ чемъ дѣло?
Анна Яковлевна начинала серьезно тревожиться.
— Намъ здѣсь никто не помѣшаетъ?
— Не знаю. Вѣроятно. Пойдемте лучше ко мнѣ.
— Нѣтъ, я не хочу туда идти.
Анна Яковлевна растерянно вздохнула, положила обрат-
первый раз пришло в голову Анне Яковлевне, — что всё время находишься на народе, нельзя даже поговорить с человеком без того, чтобы об этом не узнал весь дом».
На этот раз, кажется, Георгий Васильевич жалел, что в квартире Звонковых нет места, куда бы можно было уединиться, где бы не писали, не вели литературных споров и не принимали гостей. Правда, можно было удалиться в спальню Анны Яковлевны, но он этого не хотел, так как эта комната со спущенным всегда тюлем на окнах и постелью, которая всегда имела вид развороченной, наводила на него скуку. Притом подобный уход в спальню неминуемо понимался Анной Яковлевной, как символическое приглашение. А между тем, по тому, как он ходил по комнате и покусывал маленькие усики, было видно, что ему необходимо о чём-то переговорить. Хозяйка, по-видимому, не замечала его волнения и торопливо что-то набрасывала на неровные и рваные куски бумаги.
— Вы очень заняты, Анна Яковлевна?
— Как всегда, не больше. А что, дружок?
— Мне бы надо поговорить с вами.
— Пройдемте ко мне! — радостно воскликнула Звонкова и торопливо стала собирать свои письменные принадлежности, будто намереваясь и их взять с собою.
— Нет. Вы меня не так поняли. Я, действительно, желаю поговорить с вами.
— В чём дело?
Анна Яковлевна начинала серьезно тревожиться.
— Нам здесь никто не помешает?
— Не знаю. Вероятно. Пойдемте лучше ко мне.
— Нет, я не хочу туда идти.
Анна Яковлевна растерянно вздохнула, положила обрат-
