Почему-то кучеръ повернулъ на Надеждинскую. Впрочемъ, на Воскресенскую набережную, гдѣ жили Петровы, и такъ можно было проѣхать. Васса Петровна машинально обратила вниманіе, какъ темно на этой улицѣ. Она никогда не понимала, почему въ Петроградѣ вдругъ устроили кромѣшную тьму, будто по просьбѣ убійцъ и грабителей, да какъ-то и не замѣчала, что фонари горятъ черезъ десять. Васса Петровна, вообще, мало что замѣчала, вотъ уже три (да, именно, три: это началось еще въ ноябрѣ) мѣсяца. Она, какъ и прежде, рано вставала, одѣвалась, завтракала, обѣдала, выслушивала отчеты старшаго приказчика, провѣряла домашніе и магазинные счета, слѣдила даже иногда за пасьянсами тети Вѣры или за сплетнями и жалобами Піамы Васильевны, но ничего не замѣчала. Не замѣчала лицъ, домовъ, погоды, думая все объ одномъ. Только въѣхавши на Надеждинскую, она вдругъ замѣтила и печально почувствовала, какая темная и унылая эта улица вечеромъ.
— Вотъ мнѣ бы подходило теперь здѣсь жить, — промелькнуло въ головѣ Вассы Петровны, но она сейчасъ же добавила про себя:
— Впрочемъ, у насъ и на Воскресенской достаточно уныло!
Она оглянулась, словно удивляясь, какъ это она вдругъ все видитъ: и рѣдкіе фонари, и мокрую мостовую, и звѣзды между быстро бѣгущими облаками. Она даже замѣтила два широкихъ конуса свѣта, приближавшихся сзади и вдали рас-
Почему-то кучер повернул на Надеждинскую. Впрочем, на Воскресенскую набережную, где жили Петровы, и так можно было проехать. Васса Петровна машинально обратила внимание, как темно на этой улице. Она никогда не понимала, почему в Петрограде вдруг устроили кромешную тьму, будто по просьбе убийц и грабителей, да как-то и не замечала, что фонари горят через десять. Васса Петровна, вообще, мало что замечала, вот уже три (да, именно, три: это началось еще в ноябре) месяца. Она, как и прежде, рано вставала, одевалась, завтракала, обедала, выслушивала отчеты старшего приказчика, проверяла домашние и магазинные счета, следила даже иногда за пасьянсами тети Веры или за сплетнями и жалобами Пиамы Васильевны, но ничего не замечала. Не замечала лиц, домов, погоды, думая всё об одном. Только въехавши на Надеждинскую, она вдруг заметила и печально почувствовала, какая темная и унылая эта улица вечером.
— Вот мне бы подходило теперь здесь жить, — промелькнуло в голове Вассы Петровны, но она сейчас же добавила про себя:
— Впрочем, у нас и на Воскресенской достаточно уныло!
Она оглянулась, словно удивляясь, как это она вдруг всё видит: и редкие фонари, и мокрую мостовую, и звезды между быстро бегущими облаками. Она даже заметила два широких конуса света, приближавшихся сзади и вдали рас-
