что внутри идетъ борьба. Я наклонился и поцѣловалъ нѣсколько разъ ея руку, быстро вышелъ, ничего не говоря. Такіе уходы, несмотря на нѣкоторую банальность пріема, всегда производятъ неотразимое впечатлѣніе на женщинъ. Я не ошибся и теперь: вечеромъ я получилъ записку, гдѣ она назначала мнѣ свиданье. Я тебѣ говорю — а то было головокружительно…
Николай Ивановичъ умолкъ, тогда хозяинъ какимъ-то пересохшимъ голосомъ спросилъ только:
— Когда?
— Третьяго дня. Но я и вчера ее видѣлъ, просто такъ, былъ, какъ добрый знакомый.
— Нѣтъ, когда все было?
— Третьяго дня. Что жъ, ты не понимаешь?
— Въ которомъ часу говорилъ?
— Ахъ, это! Не помню. Около четырехъ, кажется. Почему это тебя такъ интересуетъ?
Но Николай Семеновичъ ничего не отвѣтилъ, онъ вынулъ записную книжку и сталъ въ нее что-то заносить. Судя по времени, онъ записалъ туда не только часъ, который его такъ интересовалъ, но и много еще чего-то.
Марья Львовна Слатина была низенькрй блондинкой, довольно полной и кудлатой. Особенно это было замѣтно теперь, когда она стояла у окна. На улицѣ еще было свѣтло, и силуэтъ Марьи Львовны плотно, но не слишкомъ черно темнѣлъ мохнатыми контурами. Слатины жили въ далекихъ ротахъ Измайловскаго полка, такъ что едва ли что интересное на безлюдной улицѣ могло привлечь вниманіе Марьи Львовны. Но не замѣтно было, чтобы она и поджидала кого-нибудь, она, повидимому, случайно стояла, машинально направя свой взоръ на городской пейзажъ. Какіе-то
что внутри идет борьба. Я наклонился и поцеловал несколько раз её руку, быстро вышел, ничего не говоря. Такие уходы, несмотря на некоторую банальность приема, всегда производят неотразимое впечатление на женщин. Я не ошибся и теперь: вечером я получил записку, где она назначала мне свиданье. Я тебе говорю — а то было головокружительно…
Николай Иванович умолк, тогда хозяин каким-то пересохшим голосом спросил только:
— Когда?
— Третьего дня. Но я и вчера ее видел, просто так, был, как добрый знакомый.
— Нет, когда всё было?
— Третьего дня. Что ж, ты не понимаешь?
— В котором часу говорил?
— Ах, это! Не помню. Около четырех, кажется. Почему это тебя так интересует?
Но Николай Семенович ничего не ответил, он вынул записную книжку и стал в нее что-то заносить. Судя по времени, он записал туда не только час, который его так интересовал, но и много еще чего-то.
Марья Львовна Слатина была низенькрй блондинкой, довольно полной и кудлатой. Особенно это было заметно теперь, когда она стояла у окна. На улице еще было светло, и силуэт Марьи Львовны плотно, но не слишком черно темнел мохнатыми контурами. Слатины жили в далеких ротах Измайловского полка, так что едва ли что интересное на безлюдной улице могло привлечь внимание Марьи Львовны. Но не заметно было, чтобы она и поджидала кого-нибудь, она, по-видимому, случайно стояла, машинально направя свой взор на городской пейзаж. Какие-то
