взглянула на него, что онъ только поцѣловалъ ей руку и вышелъ.
Наташа быстро подошла къ матери и зашептала въ негодованіи:
— Что нужно, что еще нужно, чтобы вывести этого человѣка изъ его тупого покоя, если смерть сына на него никакъ не дѣйствуетъ?
Марья Васильевна кратко замѣтила:
— У него есть сердце, повѣрь, и чувства есть, только къ нимъ нужно найти дорогу.
Наконецъ, дорога къ чувствамъ Степана Яковлевича, кажется, была найдена. Это случилось само собою, силою внѣшнихъ обстоятельствъ. Съ утра таинственныя и не сулящія ничего добраго вѣсти принесла горничная, сообщивъ, что баринъ ушли, не пивши чая. Женщины съ тревогой ожидали возвращенія Суховодова. Наконецъ, онъ вернулся, хлопнулъ дверью, прямо прошелъ въ кабинетъ и черезъ минуту показался въ столовой. Марья Васильевна, при одномъ взглядѣ на появившагося мужа, едва не лишилась чувствъ и даже позабыла прошептать свои коронныя — «Боже мой, Боже мой!» Степанъ Яковлевичъ шелъ порывисто, глава блестѣли, какъ начищенныя оловянныя пуговицы, въ одной рукѣ онъ несъ разломанную булку, въ другой вазочку съ желтымъ сахарнымъ пескомъ. Помѣстивъ оба предмета на столъ, онъ нѣкоторое время молчалъ. Жена прошептала въ пространство:
— Вотъ она… послѣдняя капля!
Мужъ съ необъяснимой яростью подхватилъ:
— Да, послѣдняя капля! Въ какое время мы живемъ, если я долженъ питаться сѣрой булкой и желтымъ сахаромъ. Развѣ это булка? это — навозъ, а не булка! Я былъ
взглянула на него, что он только поцеловал ей руку и вышел.
Наташа быстро подошла к матери и зашептала в негодовании:
— Что нужно, что еще нужно, чтобы вывести этого человека из его тупого покоя, если смерть сына на него никак не действует?
Марья Васильевна кратко заметила:
— У него есть сердце, поверь, и чувства есть, только к ним нужно найти дорогу.
Наконец, дорога к чувствам Степана Яковлевича, кажется, была найдена. Это случилось само собою, силою внешних обстоятельств. С утра таинственные и не сулящие ничего доброго вести принесла горничная, сообщив, что барин ушли, не пивши чая. Женщины с тревогой ожидали возвращения Суховодова. Наконец, он вернулся, хлопнул дверью, прямо прошел в кабинет и через минуту показался в столовой. Марья Васильевна, при одном взгляде на появившегося мужа, едва не лишилась чувств и даже позабыла прошептать свои коронные — «Боже мой, Боже мой!» Степан Яковлевич шел порывисто, глава блестели, как начищенные оловянные пуговицы, в одной руке он нес разломанную булку, в другой вазочку с желтым сахарным песком. Поместив оба предмета на стол, он некоторое время молчал. Жена прошептала в пространство:
— Вот она… последняя капля!
Муж с необъяснимой яростью подхватил:
— Да, последняя капля! В какое время мы живем, если я должен питаться серой булкой и желтым сахаром. Разве это булка? это — навоз, а не булка! Я был
