эта печальная и серьезная женщина скорѣе пойметъ ее и чѣмъ-то поможетъ. Можетъ быть, Антонима Петровна свои чувства считала тоже серьезными и даже печальными. А можетъ быть, ею руководила очень практическая и достаточно догадливая мысль — познакомиться съ этой дамой, которая, очевидно, была очень близка Ивину, и проникнуть въ домъ.
Какъ бы то ни было, но Куртинина дернула за звонокъ, а сама поблѣднѣла и оперлась рукой о рѣшетку сада. Вышедшая служанка нашла у дверей незнакомую барышню въ полуобморочномъ состояніи, которая не могла или не хотѣла отвѣчать ни на какіе вопросы.
Горничная такъ растерялась, что, оставивъ незнакомку безъ помощи, бросилась обратно въ домъ. Вскорѣ она вернулась съ дамой въ черномъ платьѣ, и обѣ помогли блѣдной Антонинѣ Петровнѣ войти по четыремъ ступенькамъ.
Дама дала ей воды и молча хлопотала, ни о чемъ не разспрашивая. Гостья скоро очнулась и, повидимому, успокоилась, потому что, довольно весело оглянувшись, произнесла любезно, будто пришла къ пріятельницѣ съ визитомъ:
— У васъ тутъ очень мило!
Дама тоже обозрѣвала комнату и участливо спросила:
— Какъ вы себя чувствуете?
— Благодарю васъ. Вы — сестра Виктора Андреевича?
Куртинина вдругъ почувствовала храбрость отчаянія и говорила по вдохновенію, думая, что естественность и даже наивность смогутъ послужитъ хоть небольшимъ оправданіемъ ея поведенія.
— Вы знаете брата? Можетъ быть, вы его желали сидѣть? Его нѣтъ дома.
Антонина Петровна встала и ходила по комнатѣ, осматривая висѣвшіе снимки съ картинъ, рядъ иконъ на полкѣ, ноты на раскрытомъ пюпитрѣ и книги на кругломъ столѣ.
эта печальная и серьезная женщина скорее поймет ее и чем-то поможет. Может быть, Антонима Петровна свои чувства считала тоже серьезными и даже печальными. А может быть, ею руководила очень практическая и достаточно догадливая мысль — познакомиться с этой дамой, которая, очевидно, была очень близка Ивину, и проникнуть в дом.
Как бы то ни было, но Куртинина дернула за звонок, а сама побледнела и оперлась рукой о решетку сада. Вышедшая служанка нашла у дверей незнакомую барышню в полуобморочном состоянии, которая не могла или не хотела отвечать ни на какие вопросы.
Горничная так растерялась, что, оставив незнакомку без помощи, бросилась обратно в дом. Вскоре она вернулась с дамой в черном платье, и обе помогли бледной Антонине Петровне войти по четырем ступенькам.
Дама дала ей воды и молча хлопотала, ни о чём не расспрашивая. Гостья скоро очнулась и, по-видимому, успокоилась, потому что, довольно весело оглянувшись, произнесла любезно, будто пришла к приятельнице с визитом:
— У вас тут очень мило!
Дама тоже обозревала комнату и участливо спросила:
— Как вы себя чувствуете?
— Благодарю вас. Вы — сестра Виктора Андреевича?
Куртинина вдруг почувствовала храбрость отчаяния и говорила по вдохновению, думая, что естественность и даже наивность смогут послужит хоть небольшим оправданием её поведения.
— Вы знаете брата? Может быть, вы его желали сидеть? Его нет дома.
Антонина Петровна встала и ходила по комнате, осматривая висевшие снимки с картин, ряд икон на полке, ноты на раскрытом пюпитре и книги на круглом столе.
