— Ты работалъ на Невскомъ? — обратилась Глафира прямо къ нему.
— Да, — отвѣтилъ Николай, не останавливая блуждающихъ глазъ.
— Ѣсть хочешь?
— Спасибо, барыня.
Когда онъ вышелъ, Глафира быстро подошла къ Евгенію Петровичу и поцѣловала его въ щеку.
— Спасибо, братъ, я даже не ожидала отъ тебя такого великодушія.
— Да что ты… фантазія, конечно, довольно дикая, но въ сущности, желаніе обыкновенное. У насъ пустовато, я, вѣроятно, не женюсь… Воспитаніемъ многое можно сдѣлать… Конечно, нужно было бы посовѣтоваться съ тобою, но я думалъ, что ты будешь противъ…
Калиткинъ завязъ въ своей рѣчи и умолкъ, но сестра какъ будто не слушала, что тотъ говорилъ, и сказала какъ-то некстати:
— Тебѣ Григорій Павловичъ ничего не сказывалъ?
— Нѣтъ. А что? онъ сдѣлалъ тебѣ предложеніе? — не-умѣло пошутилъ братъ.
Глафира не обратила вниманія на шутку и со странною настойчивостью повторила:
— Ничего не говорилъ?
— Да, право же, нѣтъ. Эти дни я даже какъ-то мало говорилъ съ нимъ.
Глафира опять долго молчала. Наконецъ, лицо ея разъяснилось и, нѣжно взявъ брата за руку, она серьезно молвила:
— Пусть такъ! Не будемъ говорить объ этомъ. Тѣмъ болѣе я цѣню твою деликатность.
Григорій Павловичъ былъ молодымъ человѣкомъ, служившимъ въ томъ же банкѣ, что и Калиткинъ, къ которому была неравнодушна Глафира. Эту ея слабость къ веселому
— Ты работал на Невском? — обратилась Глафира прямо к нему.
— Да, — ответил Николай, не останавливая блуждающих глаз.
— Есть хочешь?
— Спасибо, барыня.
Когда он вышел, Глафира быстро подошла к Евгению Петровичу и поцеловала его в щеку.
— Спасибо, брат, я даже не ожидала от тебя такого великодушия.
— Да что ты… фантазия, конечно, довольно дикая, но в сущности, желание обыкновенное. У нас пустовато, я, вероятно, не женюсь… Воспитанием многое можно сделать… Конечно, нужно было бы посоветоваться с тобою, но я думал, что ты будешь против…
Калиткин завяз в своей речи и умолк, но сестра как будто не слушала, что тот говорил, и сказала как-то некстати:
— Тебе Григорий Павлович ничего не сказывал?
— Нет. А что? он сделал тебе предложение? — не-умело пошутил брат.
Глафира не обратила внимания на шутку и со странною настойчивостью повторила:
— Ничего не говорил?
— Да, право же, нет. Эти дни я даже как-то мало говорил с ним.
Глафира опять долго молчала. Наконец, лицо её разъяснилось и, нежно взяв брата за руку, она серьезно молвила:
— Пусть так! Не будем говорить об этом. Тем более я ценю твою деликатность.
Григорий Павлович был молодым человеком, служившим в том же банке, что и Калиткин, к которому была неравнодушна Глафира. Эту её слабость к веселому
