Страница:Кузмин - Бабушкина шкатулка.djvu/147

Эта страница была вычитана


141

— А знаешь, она, я думаю, была бы въ восторгѣ, если-бъ ее прибили. Она объ этотъ мечтаетъ.

Зайцевъ, помолчавъ, началъ:

— Потомъ, вѣдь это все уже старо — такіе типы! Кого она удивитъ?

— Вотъ меня удивила.

— Такъ это случайно, пришелъ такой часъ, сумеречный, странная встрѣча, странная исторія, необычайная прогулка… при томъ она вѣдь интересна, Ольга-то Николаевна.

— А, что могли значить ея слова, что ее можно видѣть только въ сумерки?

— Ничего не значили. Поэтическая непонятность.

— Мнѣ почти смѣшно, что я въ нее совсѣмъ влюбился вчера.

— Ничего! Со всякимъ можетъ случиться, особенно въ сумерки. Въ такое время все странно мѣняется на минуту: и лица, и слова, и чувства, и природа. Можетъ быть, Ольга Николаевна была и права, говоря, что видѣть ее можно только въ сумерки.


Тот же текст в современной орфографии

— А знаешь, она, я думаю, была бы в восторге, если б ее прибили. Она об этот мечтает.

Зайцев, помолчав, начал:

— Потом, ведь это всё уже старо — такие типы! Кого она удивит?

— Вот меня удивила.

— Так это случайно, пришел такой час, сумеречный, странная встреча, странная история, необычайная прогулка… при том она ведь интересна, Ольга-то Николаевна.

— А, что могли значить её слова, что ее можно видеть только в сумерки?

— Ничего не значили. Поэтическая непонятность.

— Мне почти смешно, что я в нее совсем влюбился вчера.

— Ничего! Со всяким может случиться, особенно в сумерки. В такое время всё странно меняется на минуту: и лица, и слова, и чувства, и природа. Может быть, Ольга Николаевна была и права, говоря, что видеть ее можно только в сумерки.