тріевичъ усадилъ его въ сани, записалъ номеръ и крикнулъ: «Съ Богомъ!».
Вѣтеръ стихъ, и темное красноватое отъ фонарнаго зарева небо обѣщало скорую оттепель. Видъ улицъ и выметенныхъ тротуаровъ снова возобновилъ въ памяти Епанчина печальное происшествіе, и ему снова стало себя до слезъ жалко. Къ этой жалости примѣшивалось теперь еще и чувство неловкости, что онъ возвращается домой поздно и въ довольно растрепанномъ состояніи. Павелъ Никаноровичъ никогда не былъ гулякою, а въ пятьдесятъ лѣтъ это уже и совсѣмъ какъ будто некстати. Ему все представлялось лицо его жены, доброе и всегда перепутанное.
«Отчасти хорошо, — подумалъ онъ, — что я вернусь поздно. Обо всемъ можно будетъ сообщить Сонечкѣ уже утромъ, когда всѣ бѣды кажутся болѣе поправимыми».
Но надеждѣ Епанчина не удалось осуществиться. Несмотря на поздній часъ. Софія Петровна еще не спала и ожидала мужа какъ-то радостно. Даже всегдашній испугъ исчезъ съ ея лица и оставался только гдѣ-то въ глубинѣ зрачковъ. Входя бокомъ въ столовую, Павелъ Никаноровичъ неопредѣленно произнесъ:
— Не спишь, Соня?
— Не сплю, тебя ждала.
— Зачѣмъ это?
— Теперь еще не такъ поздно. Павля, какой случай со мною произошелъ! Прямо, какъ въ сказкахъ.
Епанчинъ не вѣрить своимъ глазамъ и ушамъ: Софья Петровна, ложившаяся спать въ одиннадцать, находитъ, что три часа — не такъ поздно, улыбается, не приходитъ въ ужасъ, радуется чему-то. Онъ протеръ пенснэ и замѣтилъ, что съ нимъ тоже произошелъ неожиданный случай.
триевич усадил его в сани, записал номер и крикнул: «С Богом!».
Ветер стих, и темное красноватое от фонарного зарева небо обещало скорую оттепель. Вид улиц и выметенных тротуаров снова возобновил в памяти Епанчина печальное происшествие, и ему снова стало себя до слез жалко. К этой жалости примешивалось теперь еще и чувство неловкости, что он возвращается домой поздно и в довольно растрепанном состоянии. Павел Никанорович никогда не был гулякою, а в пятьдесят лет это уже и совсем как будто некстати. Ему всё представлялось лицо его жены, доброе и всегда перепутанное.
«Отчасти хорошо, — подумал он, — что я вернусь поздно. Обо всём можно будет сообщить Сонечке уже утром, когда все беды кажутся более поправимыми».
Но надежде Епанчина не удалось осуществиться. Несмотря на поздний час. София Петровна еще не спала и ожидала мужа как-то радостно. Даже всегдашний испуг исчез с её лица и оставался только где-то в глубине зрачков. Входя боком в столовую, Павел Никанорович неопределенно произнес:
— Не спишь, Соня?
— Не сплю, тебя ждала.
— Зачем это?
— Теперь еще не так поздно. Павля, какой случай со мною произошел! Прямо, как в сказках.
Епанчин не верить своим глазам и ушам: Софья Петровна, ложившаяся спать в одиннадцать, находит, что три часа — не так поздно, улыбается, не приходит в ужас, радуется чему-то. Он протер пенсне и заметил, что с ним тоже произошел неожиданный случай.
