— Итакъ, молодой человѣкъ, вы влюблены въ даму въ томъ тюрбанѣ?
На порогѣ стояла Лизанька. Да, полно, Лизанька ли это была! Высокій лобъ скрывали смоляные волосы, на Которыхъ покоился оранжевый тюрбанъ; воздушныя, немелкія черты дышали прелестью и величіемъ. Обычный костюмъ былъ почти неузнаваемъ, такъ его измѣнило преображенное Лпзанькино лицо. Даже Прасковья Ивановна въ первую минуту не узнала дочки и перекрестилась, такъ Елизавета Евграфовна была похожа на бабушку. Имбиревъ пересталъ преслѣдовать Прасковью Ивановну и сѣлъ на полъ, разинулъ ротъ. Въ молчаніи опять раздался голосъ Лизаньки:
— Вы влюблены въ даму Боровиковскаго? Вамъ не за чѣмъ ее покупать, вы можете ходить къ намъ и ею любоваться!
Сначала Имбиревъ издавалъ какіе-то неопредѣленные звуки, которые, наконецъ, вылились въ слѣдующую рѣчь:
— О, миніатюра… дама въ желтомъ Боровиковскаго, благодарю васъ! Моя любовь, повидимому, оживила васъ… Это восхитительно! Признаться, я не ожидалъ. Я приду, воспользуюсь любезнымъ приглашеніемъ.
— Приходите! — загадочно отвѣтила Лизанька.
— Но, дружокъ мой, вѣдь онъ, совсѣмъ глупый! — говорила Прасковья Ивановна, когда Имбиревъ скрылся.
— Ничего, мама! Онъ не глупый. Онъ только смѣшной, потому что фантазеръ. Зато онъ умѣетъ быть влюбленнымъ. А ч»го же больше и нужно дамѣ въ желтомъ тюрбанѣ?
— Итак, молодой человек, вы влюблены в даму в том тюрбане?
На пороге стояла Лизанька. Да, полно, Лизанька ли это была! Высокий лоб скрывали смоляные волосы, на Которых покоился оранжевый тюрбан; воздушные, немелкие черты дышали прелестью и величием. Обычный костюм был почти неузнаваем, так его изменило преображенное Лпзанькино лицо. Даже Прасковья Ивановна в первую минуту не узнала дочки и перекрестилась, так Елизавета Евграфовна была похожа на бабушку. Имбирев перестал преследовать Прасковью Ивановну и сел на пол, разинул рот. В молчании опять раздался голос Лизаньки:
— Вы влюблены в даму Боровиковского? Вам не за чем ее покупать, вы можете ходить к нам и ею любоваться!
Сначала Имбирев издавал какие-то неопределенные звуки, которые, наконец, вылились в следующую речь:
— О, миниатюра… дама в желтом Боровиковского, благодарю вас! Моя любовь, по-видимому, оживила вас… Это восхитительно! Признаться, я не ожидал. Я приду, воспользуюсь любезным приглашением.
— Приходите! — загадочно ответила Лизанька.
— Но, дружок мой, ведь он — совсем глупый! — говорила Прасковья Ивановна, когда Имбирев скрылся.
— Ничего, мама! Он не глупый. Он только смешной, потому что фантазер. Зато он умеет быть влюбленным. А ч»го же больше и нужно даме в желтом тюрбане?
