Трынкина, и мы ее сейчасъ же выкупили не для того, чтобы черезъ два дня продавать самимъ.
— Я дамъ пятьсотъ рублей.
— Совершенно напрасно.
— Ну, шестьсотъ, семьсотъ, семьсотъ пятьдесятъ, ну, тысячу.
— Какой вы настойчивый!
— Да, я настойчивый.
— Можетъ быть, эта вещь и не стоитъ такихъ денегъ, какія вы предлагаете, и — потомъ я уже сказывала вамъ, что мы не собираемся ничего продавать!..
— Тогда подарите мнѣ ее?
Прасковья Ивановна даже разсмѣялась на странную просьбу визитера. Но смѣхъ у нея пропалъ вь горлѣ при видѣ, какъ Имбиревъ, осторожно поднявъ колѣни брюкъ, опустился на колѣни и, простирая руки къ перепуганной Прасковьѣ Ивановнѣ, началъ:
— Я не могу безъ нея жить! Вся моя жизнь до той минуты, какъ я ее увидѣлъ въ витринѣ Савелія Ильича, была только поиски, безплодные поиски идеаловъ красоты, которой я могъ бы всего себя и все свое отдать на служенье. Сударыня, умоляю васъ, выслушайте меня!... Я богатъ, я очень богатъ... я могу купить очень многое, не только вашу миніатюру... Умоляю... я просто влюбленъ въ эту вещь. Я очень упрямъ къ тому же.
По мѣрѣ того, какъ волненіе Имбирева возростало, его голосъ становился все пискливѣе; молодой человѣкъ, окончательно потерявъ пенснэ, подвигался на колѣняхъ къ Прасковьѣ Ивановнѣ, стараясь схватить ее то за подолъ, то за ногу. Та спотыкалась, чуть не падала и взволнованно твердила:
— Оставьте насъ ... вы сумасшедшій!..
Наконецъ, ихъ военю покрылъ чей-то громкій голосъ:
Трынкина, и мы ее сейчас же выкупили не для того, чтобы через два дня продавать самим.
— Я дам пятьсот рублей.
— Совершенно напрасно.
— Ну, шестьсот, семьсот, семьсот пятьдесят, ну, тысячу.
— Какой вы настойчивый!
— Да, я настойчивый.
— Может быть, эта вещь и не стоит таких денег, какие вы предлагаете, и — потом я уже сказывала вам, что мы не собираемся ничего продавать!..
— Тогда подарите мне ее?
Прасковья Ивановна даже рассмеялась на странную просьбу визитера. Но смех у неё пропал в горле при виде, как Имбирев, осторожно подняв колени брюк, опустился на колени и, простирая руки к перепуганной Прасковье Ивановне, начал:
— Я не могу без неё жить! Вся моя жизнь до той минуты, как я ее увидел в витрине Савелия Ильича, была только поиски, бесплодные поиски идеалов красоты, которой я мог бы всего себя и все свое отдать на служенье. Сударыня, умоляю вас, выслушайте меня!... Я богат, я очень богат... я могу купить очень многое, не только вашу миниатюру... Умоляю... я просто влюблен в эту вещь. Я очень упрям к тому же.
По мере того, как волнение Имбирева возрастало, его голос становился все пискливее; молодой человек, окончательно потеряв пенсне, подвигался на коленях к Прасковье Ивановне, стараясь схватить ее то за подол, то за ногу. Та спотыкалась, чуть не падала и взволнованно твердила:
— Оставьте нас... вы сумасшедший!..
Наконец, их военю покрыл чей-то громкий голос:
