Конечно, не всегда мы властны въ своемъ сердцѣ, въ своемъ тѣлѣ, но нужно знать, на что идешь, что выбираешь: трудный, страдный путь (не скрою, и радостный минутами, ахъ, какой радостный!), или среднюю ласковую дорогу. Думай объ этомъ, выбирая мужа. Да, выбирай ого съ расчетомъ. Говорится: «холодный» расчетъ, а у тебя пусть онъ будетъ не холодный, а любовный, теплый, снисходительный, но все же расчетъ, иначе не будетъ счастья, какого я тебѣ отъ души желаю. Ты — нѣжная: страсть тебѣ и не по плечамъ. Поступай, какъ захочешь, но не забудь совѣта бабушки, которая такъ много перенесла отъ глупаго, неудержимаго и страстнаго сердца. Какъ прочтешь, все сожги. Ты одна будешь знать грѣхъ мой. Вѣрую, что ничего худого тебя не постигнетъ въ жизни. Твоя бабка Анастасія Курятина».
Изъ писемъ и дневника Настасьи Петровны складывался печальный, страстный и трагическій романъ 70-хъ годовъ между уже замужней женщиной, любившей своего мужа, и молодымъ офицеромъ (Павломъ, фамиліи нигдѣ не было), убитымъ въ турецкую кампанію. Не положи смерть конца этой исторіи, неизвѣстно, чѣмъ бы она кончилась.
Лія Павловна долго сидѣла надъ раскрытой шкатулкой, силясь представить себѣ такое милое лицо бабушки молодымъ, на которомъ горѣлъ бы и пропадалъ румянецъ страсти. Потомъ собрала всю кипу бумаги и сожгла въ печкѣ.
Всѣхъ, конечно, удивило сообщеніе Ліи, что въ шкатулкѣ ничего не оказалось, — Настасью Петровну никто не помнилъ шутницей, — но такъ какъ въ завѣщаніи бабушкой никто не былъ забытъ, то къ дѣвушкѣ не приставали, и скоро Бисъ случай со шкатулкой былъ забыть. Дольше всего его помнилъ, какъ оказалось, Бѣлогоровъ. Уже лѣтомъ онъ спросилъ разъ Лію:
Конечно, не всегда мы властны в своем сердце, в своем теле, но нужно знать, на что идешь, что выбираешь: трудный, страдный путь (не скрою, и радостный минутами, ах, какой радостный!), или среднюю ласковую дорогу. Думай об этом, выбирая мужа. Да, выбирай ого с расчетом. Говорится: «холодный» расчет, а у тебя пусть он будет не холодный, а любовный, теплый, снисходительный, но всё же расчет, иначе не будет счастья, какого я тебе от души желаю. Ты — нежная: страсть тебе и не по плечам. Поступай, как захочешь, но не забудь совета бабушки, которая так много перенесла от глупого, неудержимого и страстного сердца. Как прочтешь, всё сожги. Ты одна будешь знать грех мой. Верую, что ничего худого тебя не постигнет в жизни. Твоя бабка Анастасия Курятина».
Из писем и дневника Настасьи Петровны складывался печальный, страстный и трагический роман 70-х годов между уже замужней женщиной, любившей своего мужа, и молодым офицером (Павлом, фамилии нигде не было), убитым в турецкую кампанию. Не положи смерть конца этой истории, неизвестно, чем бы она кончилась.
Лия Павловна долго сидела над раскрытой шкатулкой, силясь представить себе такое милое лицо бабушки молодым, на котором горел бы и пропадал румянец страсти. Потом собрала всю кипу бумаги и сожгла в печке.
Всех, конечно, удивило сообщение Лии, что в шкатулке ничего не оказалось, — Настасью Петровну никто не помнил шутницей, — но так как в завещании бабушкой никто не был забыт, то к девушке не приставали, и скоро Бис случай со шкатулкой был забыть. Дольше всего его помнил, как оказалось, Белогоров. Уже летом он спросил раз Лию:
