Нянька начала земные поклоны, — значитъ, скоро моленью конецъ, потомъ она зажжетъ огарокъ и примется ловить блохъ; но на этотъ разъ все вышло не по программѣ.
Въ комнату вошла мама. Она была въ шубкѣ, шапочкѣ, опять раскраснѣвшаяся, но, кажется, уже не отъ мороза. Дяди Вовы съ нею не было!
Тупина прямо подошла къ Петиной кровати и хотѣла его разбудить, но, увидя, что онъ не спитъ уже, нисколько не удивилась, только какъ-то сердито проговорила:
— Одѣвайся, Петенька, одѣвайся!
— Какъ, мама, развѣ уже пора вставать? — пробовалъ было онъ разсуждать.
— Разъ тебѣ говорятъ одѣваться, значитъ, одѣвайся. Ну, скорѣе, скорѣе!..
И она сама своими ручками въ перчаткахъ старалась надѣть ему штанишки вмѣсто куртки.
— Мама, ты мнѣ…
— Ну, что такое „мама“?
— … Штаны на руки надѣваешь!..
Мама совсѣмъ разсердилась.
— Что же вы, Васильевна, не поможете ребенку? Стоитъ какъ столбъ! И совсѣмъ не этотъ костюма, ему нужно! самый старый, понимаете, самый старый! Нѣтъ ли у него дранаго? Вотъ его и давайте.
И она стала смотрѣть, какъ нянька, ставъ на колѣни, начала натягивать на Петю старый лѣтній костюмчикъ, розовый съ бѣлыми полосками, изъ котораго мальчикъ уже выросъ, котораго всегда терпѣть не могъ, и на обѣихъ колѣнкахъ котораго было по огромной дыркѣ. Васильевна ворчала, ничего не понимая, Петя заплакалъ, а мама все торопила:
Нянька начала земные поклоны, — значит, скоро моленью конец, потом она зажжет огарок и примется ловить блох; но на этот раз всё вышло не по программе.
В комнату вошла мама. Она была в шубке, шапочке, опять раскрасневшаяся, но, кажется, уже не от мороза. Дяди Вовы с нею не было!
Тупина прямо подошла к Петиной кровати и хотела его разбудить, но, увидя, что он не спит уже, нисколько не удивилась, только как-то сердито проговорила:
— Одевайся, Петенька, одевайся!
— Как, мама, разве уже пора вставать? — пробовал было он рассуждать.
— Раз тебе говорят одеваться, значит, одевайся. Ну, скорее, скорее!..
И она сама своими ручками в перчатках старалась надеть ему штанишки вместо куртки.
— Мама, ты мне…
— Ну, что такое „мама“?
— … Штаны на руки надеваешь!..
Мама совсем рассердилась.
— Что же вы, Васильевна, не поможете ребенку? Стоит как столб! И совсем не этот костюма, ему нужно! самый старый, понимаете, самый старый! Нет ли у него драного? Вот его и давайте.
И она стала смотреть, как нянька, став на колени, начала натягивать на Петю старый летний костюмчик, розовый с белыми полосками, из которого мальчик уже вырос, которого всегда терпеть не мог, и на обеих коленках которого было по огромной дырке. Васильевна ворчала, ничего не понимая, Петя заплакал, а мама всё торопила:
