уже „тани, бани, что подъ вами, подъ желѣзными столбами?“
Жребій выпалъ на Клашу Олилу. Такъ какъ такой выборъ былъ ни съ чѣмъ не сообразенъ, то рѣшили переконаться ужъ на „яблоко катилось вокругъ огорода“.
Хотя при частомъ примѣненіи такого способа считаться всегда заранѣе можно ожидать, на кого падетъ жребій, но Гриша отъ волненья все забылъ и со вниманіемъ, весь въ поту слѣдилъ за пальцемъ Евграфа Лукьянова, прикасавшимся къ груди присутствующихъ.
— „Кто его поднялъ, тотъ воевода“.
Какъ сквозь сонъ ему слышалось.
Что это? Остановились на Стякѣ, на Балдѣ? Боже мой! Что же это будетъ? И подумать, что это онъ самъ и придумалъ такую муку!
Гриша не видѣлъ, какъ подмигнулъ Стякъ, какъ всѣ разошлись, не замѣтилъ даже, какъ самъ пришелъ въ свою комнату. Сѣлъ на сундукъ, но тотчасъ вскочилъ, вспомнивъ, что Стякъ Олила долженъ забраться подъ кровать Зои Петровны. Но что же дѣлать? А оставить такъ немыслимо. Забраться самому раньше туда же? Стякъ его отдуетъ, и выйдетъ скандалъ Предупредить!.. Ну, конечно! Какъ раньше не приходило этого въ голову? И она увидитъ, какъ онъ ее любитъ! Онъ все простилъ ей, все забылъ и оберегаетъ ея покой.
Зоя Петровна одна была на балконѣ, одѣтая какъ-то слишкомъ по-городскому.
— Мило, что ты пришелъ. Я сегодня уѣзжаю.
— Надолго?
— Совсѣмъ уѣзжаю.
— А Евгеній Павловичъ?
уже „тани, бани, что под вами, под железными столбами?“
Жребий выпал на Клашу Олилу. Так как такой выбор был ни с чем не сообразен, то решили переконаться уж на „яблоко катилось вокруг огорода“.
Хотя при частом применении такого способа считаться всегда заранее можно ожидать, на кого падет жребий, но Гриша от волненья всё забыл и со вниманием, весь в поту следил за пальцем Евграфа Лукьянова, прикасавшимся к груди присутствующих.
— „Кто его поднял, тот воевода“.
Как сквозь сон ему слышалось.
Что это? Остановились на Стяке, на Балде? Боже мой! Что же это будет? И подумать, что это он сам и придумал такую муку!
Гриша не видел, как подмигнул Стяк, как все разошлись, не заметил даже, как сам пришел в свою комнату. Сел на сундук, но тотчас вскочил, вспомнив, что Стяк Олила должен забраться под кровать Зои Петровны. Но что же делать? А оставить так немыслимо. Забраться самому раньше туда же? Стяк его отдует, и выйдет скандал Предупредить!.. Ну, конечно! Как раньше не приходило этого в голову? И она увидит, как он ее любит! Он всё простил ей, всё забыл и оберегает её покой.
Зоя Петровна одна была на балконе, одетая как-то слишком по-городскому.
— Мило, что ты пришел. Я сегодня уезжаю.
— Надолго?
— Совсем уезжаю.
— А Евгений Павлович?
