Ночью шелъ большой дождь. Судейская партія рѣшила откомандировать на слѣдующее утро представителя подъ небольшой кленъ, растущій у пасторской скамейки, чтобы стряхнуть всю воду съ листьевъ на перваго врага, который придетъ „размышлять и мечтать“. Пріемъ былъ не новъ и достаточно невиненъ, а не примѣнялся еще, вѣроятно, потому, что это былъ первый дождь за лѣто. Конечно, разсчитывали на кого-нибудь изъ взрослыхъ, такъ какъ маленькимъ нѣмцамъ неожиданный душъ въ жару былъ бы только пріятенъ, особенно дѣвочкамъ, которыя, въ качествѣ настоящихъ амазонокъ, мало обращали вниманія на свой костюмъ.
Поручили это какъ разъ Гришѣ Кравченку.
Долго никто не приходилъ, и Гришѣ оставалось разглядывать изъ своей засады сырой песокъ и камешки подъ скамейкой. Взадъ и впередъ ползали муравьи, неся хвоинки въ ближайшій муравейникъ. Лежать было неудобно, нылъ правый локоть, и хотѣлось ѣсть.
Наконецъ, послышались шаги, болѣе легкіе, чѣмъ поступь пасторши, и болѣе основательные, нежели пробѣжка дѣвочекъ.
„Навѣрное, тетка!" — подумалъ мальчикъ и замеръ, обхвативъ стволъ обѣими руками.
Подходила, очевидно, дама, и довольно странная дама. Гриша никогда не видалъ такихъ туфель на высокихъ каблукахъ, какія оказались передъ его глазами. По стрѣльчатымъ сиреневымъ чулкамъ съ ажуромъ были переплетены ленточки, скрываемыя наверху бѣлымъ платьемъ съ вышитыми крошечными фіалками. Запахло сильно духами въ родѣ сухихъ листьевъ, когда въ сентябрѣ ихъ ворошишь палкою. Дама долго не могла усѣсться, очевидно, ища и не находя тѣни. Гриша терпѣливо ждалъ, весь занятый созерцаніемъ незнако-
Ночью шел большой дождь. Судейская партия решила откомандировать на следующее утро представителя под небольшой клен, растущий у пасторской скамейки, чтобы стряхнуть всю воду с листьев на первого врага, который придет „размышлять и мечтать“. Прием был не нов и достаточно невинен, а не применялся еще, вероятно, потому, что это был первый дождь за лето. Конечно, рассчитывали на кого-нибудь из взрослых, так как маленьким немцам неожиданный душ в жару был бы только приятен, особенно девочкам, которые, в качестве настоящих амазонок, мало обращали внимания на свой костюм.
Поручили это как раз Грише Кравченку.
Долго никто не приходил, и Грише оставалось разглядывать из своей засады сырой песок и камешки под скамейкой. Взад и вперед ползали муравьи, неся хвоинки в ближайший муравейник. Лежать было неудобно, ныл правый локоть, и хотелось есть.
Наконец, послышались шаги, более легкие, чем поступь пасторши, и более основательные, нежели пробежка девочек.
„Наверное, тетка!" — подумал мальчик и замер, обхватив ствол обеими руками.
Подходила, очевидно, дама, и довольно странная дама. Гриша никогда не видал таких туфель на высоких каблуках, какие оказались перед его глазами. По стрельчатым сиреневым чулкам с ажуром были переплетены ленточки, скрываемые наверху белым платьем с вышитыми крошечными фиалками. Запахло сильно духами в роде сухих листьев, когда в сентябре их ворошишь палкою. Дама долго не могла усесться, очевидно, ища и не находя тени. Гриша терпеливо ждал, весь занятый созерцанием незнако-
