достигнуть тѣнистой чащи надъ ручьемъ, поросшимъ горной смородиной. Небо казалось такъ высоко сквозь вѣтки кленовъ и липъ, и въ самый жаръ тутъ было прохладно, пахло водой, смородиннымъ листомъ и груздями. Пасторъ на свой счетъ поставилъ тамъ скамейку, нарочно небольшую, „потому что“, говорилъ онъ, „это мѣсто — не для компаніи и смѣха, а для размышленій и мечтаній“.
За судейскимъ заборомъ имѣла лѣтнее помѣщеніе и семья прокурора Кравченка. Это была, какъ говорится, „красная семья“, т. е. состоявшая изъ отца, матери, сына и дочери. Гриша, хотя шелъ ему уже одиннадцатый годъ, учился дома, хорошо кормился, ходилъ въ цвѣтныхъ рубашкахъ, гонялъ трехъ голубей, былъ маменькинымъ сынкомъ, воевалъ со старой нянькой, имѣлъ видъ незанятого и независимаго человѣка, — вообще, повторялъ сознательно или безсознательно въ сокращенномъ видѣ житье старинныхъ россійскихъ недорослей. Если не считать независимости и потому меньшей заносчивости и назойливости, по внѣшнему виду онъ мало отличался отъ сосѣднихъ мальчиковъ, посѣщавшихъ реальныя или классическія гимназіи. Притомъ онъ велъ почти одинаковый съ ними образъ жизни, по крайней мѣрѣ, лѣтней жизни, главный интересъ которой и составляла непримиримая война съ нѣмцами. Безъ особеннаго увлеченія и запальчивости, но съ полной готовностью, онъ участвовалъ во всѣхъ перипетіяхъ этой компаніи, исполняя даже иногда самостоятельно разныя порученія, въ родѣ того, чтобы пробраться ночью и вырыть глубокую яму на дорожкѣ съ шиповникомъ, прикрывъ ее сухими листьями, куда на слѣдующее утро и ввалилась пасторша. Это именно онъ при-
достигнуть тенистой чащи над ручьем, поросшим горной смородиной. Небо казалось так высоко сквозь ветки кленов и лип, и в самый жар тут было прохладно, пахло водой, смородинным листом и груздями. Пастор на свой счет поставил там скамейку, нарочно небольшую, „потому что“, говорил он, „это место — не для компании и смеха, а для размышлений и мечтаний“.
За судейским забором имела летнее помещение и семья прокурора Кравченка. Это была, как говорится, „красная семья“, т. е. состоявшая из отца, матери, сына и дочери. Гриша, хотя шел ему уже одиннадцатый год, учился дома, хорошо кормился, ходил в цветных рубашках, гонял трех голубей, был маменькиным сынком, воевал со старой нянькой, имел вид незанятого и независимого человека, — вообще, повторял сознательно или бессознательно в сокращенном виде житье старинных российских недорослей. Если не считать независимости и потому меньшей заносчивости и назойливости, по внешнему виду он мало отличался от соседних мальчиков, посещавших реальные или классические гимназии. Притом он вел почти одинаковый с ними образ жизни, по крайней мере, летней жизни, главный интерес которой и составляла непримиримая война с немцами. Без особенного увлечения и запальчивости, но с полной готовностью, он участвовал во всех перипетиях этой компании, исполняя даже иногда самостоятельно разные поручения, в роде того, чтобы пробраться ночью и вырыть глубокую яму на дорожке с шиповником, прикрыв ее сухими листьями, куда на следующее утро и ввалилась пасторша. Это именно он при-
