даже въ мысляхъ. Я окружена людьми мнѣ близкими и дорогими, здорова, въ мирѣ сама съ собою — чего же мнѣ еще?
— Да, но ты сама, ты сама…
— Что я сама?
— Какъ ты себя проявляешь?
— Во-первыхъ, это не для всѣхъ необходимое условіе счастья, а, во-вторыхъ, развѣ въ томъ, что я сказала, не достаточно проявленія? Я не знаю, что я должна еще дѣлать?
— Ну, прекрасно. У тебя масса мужества, такъ его нужно проявлять, темпераментъ — тоже!
— Но какъ же я буду на нашей мирной дачѣ проявлять свой темпераментъ и мужество, которое ты во мнѣ предполагаешь? Я бодра, терпѣлива, не падаю духомъ, дѣлаю, что могу…
Фофочка даже вскочила и въ нетерпѣніи заговорила:
— Не то, не то, не то! ты говоришь, какъ безчувственная машина. Нужно зажигать!
— Кого?
— Хотя бы меня!
— Кажется, этого не требуется. Вообще, я не понимаю, изъ-за чего ты волнуешься. Мы всѣ, конечно, волнуемся, но къ чему это такъ выставлять на показъ?
— Мнѣ такъ легче.
— Ахъ, тебѣ такъ легче, это другое дѣло. А представь, что мнѣ легче вести себя, какъ я себя веду.
— Меня это возмущаетъ!
Лиза пожала плечами, взяла запечатанный конвертъ и, будто про себя, начала:
— Я писала Андрюшѣ. Можетъ быть, тебѣ тоже показалось бы, что въ письмѣ нѣтъ ничего бодрящаго. Тамъ нѣтъ громкихъ фразъ, да, но я увѣрена, что онъ
даже в мыслях. Я окружена людьми мне близкими и дорогими, здорова, в мире сама с собою — чего же мне еще?
— Да, но ты сама, ты сама…
— Что я сама?
— Как ты себя проявляешь?
— Во-первых, это не для всех необходимое условие счастья, а, во-вторых, разве в том, что я сказала, не достаточно проявления? Я не знаю, что я должна еще делать?
— Ну, прекрасно. У тебя масса мужества, так его нужно проявлять, темперамент — тоже!
— Но как же я буду на нашей мирной даче проявлять свой темперамент и мужество, которое ты во мне предполагаешь? Я бодра, терпелива, не падаю духом, делаю, что могу…
Фофочка даже вскочила и в нетерпении заговорила:
— Не то, не то, не то! ты говоришь, как бесчувственная машина. Нужно зажигать!
— Кого?
— Хотя бы меня!
— Кажется, этого не требуется. Вообще, я не понимаю, из-за чего ты волнуешься. Мы все, конечно, волнуемся, но к чему это так выставлять напоказ?
— Мне так легче.
— Ах, тебе так легче, это другое дело. А представь, что мне легче вести себя, как я себя веду.
— Меня это возмущает!
Лиза пожала плечами, взяла запечатанный конверт и, будто про себя, начала:
— Я писала Андрюше. Может быть, тебе тоже показалось бы, что в письме нет ничего бодрящего. Там нет громких фраз, да, но я уверена, что он
