Люба безслѣдно исчезла въ кухню.
Передъ Суховой былъ совсѣмъ не Степанъ Андреевичъ, а какой-то совершенно незнакомый ей мужчина.
Аграфена закричала отъ неожиданности, конечно, не отъ страха, но по мѣрѣ того, какъ она вглядывалась въ черты гостя, лицо ея все яснѣе выражало настоящій испугъ.
— Узнали? — спросилъ незнакомецъ и какъ будто улыбнулся, но улыбка не была видна изъ-за густой бороды.
— Павелъ Ильичъ?.. но… какъ же? вѣдь вы… вѣдь вы же… умерли… десять лѣтъ, какъ… умерли…
— Не бойтесь… я умеръ, но я пришелъ не съ того свѣта… я не привидѣнье.
Онъ протянулъ руку, будто желая дотронуться до Аграфены Николаевны. Та невольно попятилась. Гость опять усмѣхнулся въ бороду.
— И такъ вѣрите? хорошо, я не трону васъ.
Аграфена Николаевна, не спуская глазъ съ мужчины, отступила къ двери и повернула ключъ за спиною.
— Это вы хорошо придумали, такъ будетъ спокойнѣе разговаривать; хотя нашъ разговоръ и будетъ коротокъ, тѣмъ не менѣе онъ не для постороннихъ ушей. Съ вами кто-то пришелъ… мнѣ показалось… Я зналъ, что вашъ мужъ въ отлучкѣ, нарочно выбралъ этотъ вечеръ, чтобы вы были однѣ…
Очевидно, Сухова уже убѣдилась, что передъ нею находится не привидѣніе, но страхъ все еще не сходилъ съ ея лица: страхъ, досада и неудовольствіе. Человѣкъ, котораго она звала Павломъ Ильичемъ, какъ-то печально и удивленно въ нее вглядывался. Онъ
Люба бесследно исчезла в кухню.
Перед Суховой был совсем не Степан Андреевич, а какой-то совершенно незнакомый ей мужчина.
Аграфена закричала от неожиданности, конечно, не от страха, но по мере того, как она вглядывалась в черты гостя, лицо её всё яснее выражало настоящий испуг.
— Узнали? — спросил незнакомец и как будто улыбнулся, но улыбка не была видна из-за густой бороды.
— Павел Ильич?.. но… как же? ведь вы… ведь вы же… умерли… десять лет, как… умерли…
— Не бойтесь… я умер, но я пришел не с того света… я не привиденье.
Он протянул руку, будто желая дотронуться до Аграфены Николаевны. Та невольно попятилась. Гость опять усмехнулся в бороду.
— И так верите? хорошо, я не трону вас.
Аграфена Николаевна, не спуская глаз с мужчины, отступила к двери и повернула ключ за спиною.
— Это вы хорошо придумали, так будет спокойнее разговаривать; хотя наш разговор и будет короток, тем не менее он не для посторонних ушей. С вами кто-то пришел… мне показалось… Я знал, что ваш муж в отлучке, нарочно выбрал этот вечер, чтобы вы были одни…
Очевидно, Сухова уже убедилась, что перед нею находится не привидение, но страх всё еще не сходил с её лица: страх, досада и неудовольствие. Человек, которого она звала Павлом Ильичом, как-то печально и удивленно в нее вглядывался. Он
