Написалъ еше разъ Флору, опять скрывъ свое безпокойство, и вышелъ самъ опустить письмо. Кажется, Зотовъ дней десять не бывалъ на улицѣ иначѣ, какъ торопясь въ министерство. Оказалось, вовсе не такъ пыльно и жарко, какъ ему представлялось съ дивана; на близость лѣта указывали только начавшійся ремонтъ, разрытая кое-гдѣ мостовая и обиліе откуда-то взявшихся дѣтей у каждыхъ воротъ и подъѣздовъ. Изъ отверстій строящихся домовъ вѣяло пронзительной, грибной сыростью.
Зотовъ остановился, чтобы пропустить возъ съ кирпичемъ, около котораго шумѣли рабочіе, какъ вдругъ вспомнилъ про письмо. Нужно сейчасъ же его опустить, а то такъ въ карманѣ можно его протаскать нѣсколько дней.
Павелъ Андреевичъ, почти бѣгомъ, поспѣшилъ на другую сторону, гдѣ желтѣлъ ящикъ. Не успѣлъ онъ опустить конвертъ, какъ странный трескъ съ глухимъ раскатомъ заставилъ его обернуться. На томъ мѣстѣ, гдѣ онъ только что стоялъ, поднимался столбъ пыли, откуда раздавались ругань, ржанье и стоны. Народъ бѣжалъ къ мѣсту происшествія, не подходя слишкомъ близко, потому что повисшія бревна и доски лѣсовъ грозили вторичнымъ паденіемъ. Изрѣдка стукали недокатившіеся кирпичи и потрескивали висящія доски, медленно обрываясь, ломаясь и падая.
Зотовъ зачѣмъ-то снялъ шляпу и быстро пошелъ домой. Онъ тотчасъ легъ на диванъ, начавъ читать, самъ того не замѣчая, третій томъ вмѣсто второго и думая, что теперь, можетъ быть, все кончилось, все исполнилось. Тревога будто проходила, но окончательно прекратилась, когда онъ получилъ письмо отъ Зарембы.
Написал еще раз Флору, опять скрыв свое беспокойство, и вышел сам опустить письмо. Кажется, Зотов дней десять не бывал на улице иначе, как торопясь в министерство. Оказалось, вовсе не так пыльно и жарко, как ему представлялось с дивана; на близость лета указывали только начавшийся ремонт, разрытая кое-где мостовая и обилие откуда-то взявшихся детей у каждых ворот и подъездов. Из отверстий строящихся домов веяло пронзительной, грибной сыростью.
Зотов остановился, чтобы пропустить воз с кирпичем, около которого шумели рабочие, как вдруг вспомнил про письмо. Нужно сейчас же его опустить, а то так в кармане можно его протаскать несколько дней.
Павел Андреевич, почти бегом, поспешил на другую сторону, где желтел ящик. Не успел он опустить конверт, как странный треск с глухим раскатом заставил его обернуться. На том месте, где он только что стоял, поднимался столб пыли, откуда раздавались ругань, ржанье и стоны. Народ бежал к месту происшествия, не подходя слишком близко, потому что повисшие бревна и доски лесов грозили вторичным падением. Изредка стукали недокатившиеся кирпичи и потрескивали висящие доски, медленно обрываясь, ломаясь и падая.
Зотов зачем-то снял шляпу и быстро пошел домой. Он тотчас лег на диван, начав читать, сам того не замечая, третий том вместо второго и думая, что теперь, может быть, всё кончилось, всё исполнилось. Тревога будто проходила, но окончательно прекратилась, когда он получил письмо от Зарембы.
