не очень хотѣлось видѣть Нерадомскаго, слышать его громкій басъ, который тотъ тщетно старался смягчить, говоря театральнымъ шопотомъ.
На этотъ разъ Павелъ пришелъ не одинъ, изъ-за его плотной фигуры въ передней виднѣлся незнакомый молодой человѣкъ, коротко обстриженный, незамѣтно и обыкновенно одѣтый.
— Вотъ привелъ къ тебѣ поклонника, — зашепталъ басомъ Нерадомскій, — ужъ я тебя цѣню, знаешь, какъ? а Андрей Платоновичъ прямо безъ ума отъ твоего романа! Самъ поэтъ!..
— Очень пріятно! вы пишите стихи?..
Викторъ Николаевичъ чувствовалъ, какъ расцвѣтаетъ, разсердился на себя за это, разсердился и на молодого человѣка и сталъ ломаться. Гость посмотрѣлъ на него удивленно и укоризненно. Онъ былъ, повидимому, не робокъ, но и не нахаленъ, волновался, чѣмъ то опечалился. Фамилія его была Вѣтка.
— Малороссъ, полякъ? — спросилъ Карпинскій, совсѣмъ уже, какъ судебный слѣдователь. Гость снова взглянулъ на него и отвѣчалъ тихо, немного печально.
Я — русскій. Я давно хотѣлъ увидѣть васъ, чтобы поблагодарить за вашу книгу. Она такъ много для меня сдѣлала, вы, навѣрное, сами не знаете. Не то, что тамъ какія нибудь мысли, которыя бы меня, какъ говорится, переродили! нѣтъ. Я ихъ, по крайней мѣрѣ, не замѣтилъ, но ваша книга доставила мнѣ столько радости, дала такую увѣренность въ собственныхъ силахъ, что я почти не нахожу словъ для благодарности. Конечно, я далекъ отъ мысли ставить себя наравнѣ съ вами, но когда я подумаю, что, можетъ быть, гдѣ нибудь есть, существуетъ человѣкъ, который такъ бы меня читалъ, какъ я васъ, то я готовъ забыть всѣ труды, невзгоды, неудачи.
не очень хотелось видеть Нерадомского, слышать его громкий бас, который тот тщетно старался смягчить, говоря театральным шёпотом.
На этот раз Павел пришел не один, из-за его плотной фигуры в передней виднелся незнакомый молодой человек, коротко обстриженный, незаметно и обыкновенно одетый.
— Вот привел к тебе поклонника, — зашептал басом Нерадомский, — уж я тебя ценю, знаешь, как? а Андрей Платонович прямо без ума от твоего романа! Сам поэт!..
— Очень приятно! вы пишите стихи?..
Виктор Николаевич чувствовал, как расцветает, рассердился на себя за это, рассердился и на молодого человека и стал ломаться. Гость посмотрел на него удивленно и укоризненно. Он был, по-видимому, не робок, но и не нахален, волновался, чем-то опечалился. Фамилия его была Ветка.
— Малоросс, поляк? — спросил Карпинский, совсем уже, как судебный следователь. Гость снова взглянул на него и отвечал тихо, немного печально.
Я — русский. Я давно хотел увидеть вас, чтобы поблагодарить за вашу книгу. Она так много для меня сделала, вы, наверное, сами не знаете. Не то, что там какие нибудь мысли, которые бы меня, как говорится, переродили! нет. Я их, по крайней мере, не заметил, но ваша книга доставила мне столько радости, дала такую уверенность в собственных силах, что я почти не нахожу слов для благодарности. Конечно, я далек от мысли ставить себя наравне с вами, но когда я подумаю, что, может быть, где нибудь есть, существует человек, который так бы меня читал, как я вас, то я готов забыть все труды, невзгоды, неудачи.
