ный капризъ. Вообще для женщины она была не капризна.
Бушменовъ задумчиво проговорилъ:
— А знаете, что какъ разъ въ этой ложѣ и во время этой самой пьесы я сдѣлалъ ей предложеніе?
— Можетъ быть, она спеціально потому и захотѣла начать тотъ счастливѣйшій для меня вечеръ именно посѣщеніемъ этого театра? Кто знаетъ?
— Весьма возможно. Что ни говорите, а у нея было чувствительнѣйшее сердце.
— И очень пылкое… Иногда я боялся, что она упадетъ въ обморокъ, цѣлуя…
— Представьте, съ ней и былъ разъ такой случай.
— Легко можно повѣрить…
Казалось, еще минута, — и откровенность сдѣлается оскорбительною. Первымъ опомнился мужъ. Кривцовъ вдругъ серьезно замѣтилъ:
— Такъ, завтра я жду вашихъ друзей.
— Хорошо, хотя знаете, что? Стоитъ ли? Я увѣренъ, что, будь Варвара Леонтьевна въ живыхъ, она сумѣла бы уладить такое дѣло.
— Она умѣла это дѣлать.
Бушменовъ оглянулся, словно боясь, что ихъ могутъ подслушать.
— Я страшно одинокъ… Я почти радъ, что встрѣтился съ вами. Вы понимаете, какъ мы тѣсно связаны съ вами. А ревность теперь была бы неумѣстна. Все-таки Варенька сдѣлала мою жизнь счастливою! О вашемъ романѣ никто не знаетъ?
— Только вы.
— Тогда знаете, что? Оставимъ воинственные замыслы. Ну, какіе мы дуэлисты? Будемте друзьями.
ный каприз. Вообще для женщины она была не капризна.
Бушменов задумчиво проговорил:
— А знаете, что как раз в этой ложе и во время этой самой пьесы я сделал ей предложение?
— Может быть, она специально потому и захотела начать тот счастливейший для меня вечер именно посещением этого театра? Кто знает?
— Весьма возможно. Что ни говорите, а у неё было чувствительнейшее сердце.
— И очень пылкое… Иногда я боялся, что она упадет в обморок, целуя…
— Представьте, с ней и был раз такой случай.
— Легко можно поверить…
Казалось, еще минута, — и откровенность сделается оскорбительною. Первым опомнился муж. Кривцов вдруг серьезно заметил:
— Так, завтра я жду ваших друзей.
— Хорошо, хотя знаете, что? Стоит ли? Я уверен, что, будь Варвара Леонтьевна в живых, она сумела бы уладить такое дело.
— Она умела это делать.
Бушменов оглянулся, словно боясь, что их могут подслушать.
— Я страшно одинок… Я почти рад, что встретился с вами. Вы понимаете, как мы тесно связаны с вами. А ревность теперь была бы неуместна. Всё-таки Варенька сделала мою жизнь счастливою! О вашем романе никто не знает?
— Только вы.
— Тогда знаете, что? Оставим воинственные замыслы. Ну, какие мы дуэлисты? Будемте друзьями.
