— Прежде всего, простите меня, пожалуйста, что я забрался въ вашу ложу, но, право, я не могъ поступить иначе.
— Пожалуйста. Вы пріѣхали поздно, ошиблись дверью, и не захотѣли пересаживаться во время дѣйствія.
— Нѣтъ, нѣтъ. Я спеціально пошелъ въ пятый номеръ.
— Но вы знали, что она занята?
— Къ стыду моему зналъ. Но если бы вы въ свою очередь знали, въ чемъ дѣло, вы бы меня простили.
Бушменовъ молчалъ, глядя на смуглыя красивыя черты молодого человѣка. Но тотъ, какъ будто, и не ждалъ отвѣта, весь, казалось, занятый своими чувствами, или воспоминаніями. Взявъ Бушменова за руку, онъ продолжалъ въ волненіи:
— Я долженъ былъ непремѣнно быть въ этой ложѣ, во что бы то ни стало. Это — дѣло сердца, сердечныхъ воспоминаній. Вы скажете сентиментальность! Можетъ быть…
— У васъ связаны воспоминанія съ этой именно ложей?
— Да.
— Можетъ быть и гвоздика, и каштаны играютъ какую-нибудь роль въ вашихъ воспоминаніяхъ, или это случайность? — спросилъ и со страхомъ ждалъ, что тотъ отвѣтитъ. Тотъ не заставилъ долго ждать.
— Все, все имѣетъ связь: и ложа, и цвѣтокъ, и конфеты — все это ея вкусъ.
Бушменову казалось, что онъ видитъ сонъ. Безсознательно онъ разсуждалъ, въ родѣ прекрасной Елены изъ оперетки: „разъ это только сонъ“…
— А какъ звали эту женщину?
Во снѣ ему отвѣчали:
— Прежде всего, простите меня, пожалуйста, что я забрался в вашу ложу, но, право, я не мог поступить иначе.
— Пожалуйста. Вы приехали поздно, ошиблись дверью, и не захотели пересаживаться во время действия.
— Нет, нет. Я специально пошел в пятый номер.
— Но вы знали, что она занята?
— К стыду моему знал. Но если бы вы в свою очередь знали, в чём дело, вы бы меня простили.
Бушменов молчал, глядя на смуглые красивые черты молодого человека. Но тот, как будто, и не ждал ответа, весь, казалось, занятый своими чувствами, или воспоминаниями. Взяв Бушменова за руку, он продолжал в волнении:
— Я должен был непременно быть в этой ложе, во что бы то ни стало. Это — дело сердца, сердечных воспоминаний. Вы скажете сентиментальность! Может быть…
— У вас связаны воспоминания с этой именно ложей?
— Да.
— Может быть и гвоздика, и каштаны играют какую-нибудь роль в ваших воспоминаниях, или это случайность? — спросил и со страхом ждал, что тот ответит. Тот не заставил долго ждать.
— Всё, всё имеет связь: и ложа, и цветок, и конфеты — всё это её вкус.
Бушменову казалось, что он видит сон. Бессознательно он рассуждал, в роде прекрасной Елены из оперетки: „раз это только сон“…
— А как звали эту женщину?
Во сне ему отвечали:
