лѣтъ на пять. Нѣтъ, положительно я начинаю старѣть! Почему „старѣть“? — умнѣть, это будетъ вѣрнѣе.
Анатолій не производитъ впечатлѣнія мѣшковатаго молодого человѣка, но страшно не развитъ, совсѣмъ не чувствуетъ искусства. Я даже не понимаю, зачѣмъ онъ явился на выставку? Я пробовала говорить съ нимъ, образовывать его вкусъ, а онъ меня поцѣловалъ безъ стѣсненья. Если бы мнѣ не стало смѣшно, я бы разсердилась, даже на Зину: что же она меня знакомитъ Богъ знаетъ съ кѣмъ!
Это случилось во время поѣздки на мельницу. Мельница верстахъ въ шести отъ Зининой усадьбы на рѣкѣ Воронѣ. Очень живописный уголокъ, тамъ есть и пчельникъ. Поѣхали послѣ обѣда, такъ какъ днемъ невѣроятная жара. Лошадей было достаточно, но кучеровъ мы взяли только двоихъ, правили сами. Случайно или нѣтъ, но мнѣ въ спутники достался именно Жевердѣевъ.
Сначала все шло, какъ полагается: „пыль золотилась отъ косыхъ лучей заката, тѣни на лугахъ мягко удлинялись“, но потомъ… потомъ я говорила изъ вѣжливости о чемъ-то, а мой кавалеръ взялъ обнялъ меня и поцѣловалъ. Это было такъ неожиданно, что я даже не нашла, что отвѣтить, такъ минутъ пять проѣхали молча. Онъ смотритъ на дорогу, я — въ сторону. Наконецъ, я говорю:
— По-моему, вамъ слѣдовало бы извиниться.
— Ахъ, я не только извиниться, я сквозь землю провалиться готовъ!
— Ну, сквозь землю, пожалуй, лучше не проваливайтесь (иначе, какъ же я одна явлюсь?), а извиниться не мѣшаетъ. И чтобы больше этого не было.
Извинился. Но мнѣ интересно все-таки было знать, почему онъ это сдѣлалъ. Ну, понравились мои щеки,
лет на пять. Нет, положительно я начинаю стареть! Почему „стареть“? — умнеть, это будет вернее.
Анатолий не производит впечатления мешковатого молодого человека, но страшно не развит, совсем не чувствует искусства. Я даже не понимаю, зачем он явился на выставку? Я пробовала говорить с ним, образовывать его вкус, а он меня поцеловал без стесненья. Если бы мне не стало смешно, я бы рассердилась, даже на Зину: что же она меня знакомит Бог знает с кем!
Это случилось во время поездки на мельницу. Мельница верстах в шести от Зининой усадьбы на реке Вороне. Очень живописный уголок, там есть и пчельник. Поехали после обеда, так как днем невероятная жара. Лошадей было достаточно, но кучеров мы взяли только двоих, правили сами. Случайно или нет, но мне в спутники достался именно Жевердеев.
Сначала всё шло, как полагается: „пыль золотилась от косых лучей заката, тени на лугах мягко удлинялись“, но потом… потом я говорила из вежливости о чём-то, а мой кавалер взял обнял меня и поцеловал. Это было так неожиданно, что я даже не нашла, что ответить, так минут пять проехали молча. Он смотрит на дорогу, я — в сторону. Наконец, я говорю:
— По-моему, вам следовало бы извиниться.
— Ах, я не только извиниться, я сквозь землю провалиться готов!
— Ну, сквозь землю, пожалуй, лучше не проваливайтесь (иначе, как же я одна явлюсь?), а извиниться не мешает. И чтобы больше этого не было.
Извинился. Но мне интересно всё-таки было знать, почему он это сделал. Ну, понравились мои щеки,
