— Сегодня Джульетта рѣзвится, — замѣтилъ импрессаріо.
— Сегодня ей шестнадцать лѣтъ! — продолжала Гибо, — не правда ли, синьоръ Карло?
— Она — божественна! — отвѣтитъ тотъ.
При болѣе яркомъ свѣтѣ незнакомецъ оказался почти мальчикомъ съ открытымъ, простымъ лицомъ, хорошими манерами, застѣнчивымъ и милымъ. Филуменѣ было пріятно видѣть его глаза, влюбленно прикованные къ малѣйшему ея движенію, но она все болѣе убѣждалась, что новый гость почти стѣсняетъ ихъ компанію. Вообще неразговорчивый англичанинъ, совсѣмъ онѣмѣлъ, импрессаріо заученно разсуждалъ объ океанской поѣздкѣ, Вероника льстила и восхищалась молодостью Филумены, которая уже не чувствовала себя дѣвочкой, а будто исполняла какую-то не особенно любимую роль. Карло былъ влюбленъ, почтителенъ и молодъ, т.-е. обладалъ тремя свойствами, вполнѣ оцѣнить которыя можно только въ довольно зрѣломъ возрастѣ. А такъ, онъ казался милымъ ребенкомъ, не будучи даже забавнымъ.
На слѣдующее утро онъ былъ съ визитомъ, когда Барди еще спала; вечеромъ принесъ цвѣты въ уборную, ужинать не ѣздили. Онъ бывалъ въ театрѣ всякій разъ, какъ играла Филумена; къ этому привыкли и считали въ порядкѣ вещей. Артистка привыкла также почти всякій разъ, какъ выходила на балконъ, видѣть идущаго мимо по улицѣ Карло, который приподымалъ соломенную шляпу, улыбался и проходилъ.
Однажды случилось такъ, что она сидѣла одна съ легкой мигренью, представленія вечеромъ не было, д’Орсо куда-то пропалъ, дня три его не было видно.
— Сегодня Джульетта резвится, — заметил импрессарио.
— Сегодня ей шестнадцать лет! — продолжала Гибо, — не правда ли, синьор Карло?
— Она — божественна! — ответит тот.
При более ярком свете незнакомец оказался почти мальчиком с открытым, простым лицом, хорошими манерами, застенчивым и милым. Филумене было приятно видеть его глаза, влюбленно прикованные к малейшему её движению, но она всё более убеждалась, что новый гость почти стесняет их компанию. Вообще неразговорчивый англичанин, совсем онемел, импрессарио заученно рассуждал об океанской поездке, Вероника льстила и восхищалась молодостью Филумены, которая уже не чувствовала себя девочкой, а будто исполняла какую-то не особенно любимую роль. Карло был влюблен, почтителен и молод, т. е. обладал тремя свойствами, вполне оценить которые можно только в довольно зрелом возрасте. А так, он казался милым ребенком, не будучи даже забавным.
На следующее утро он был с визитом, когда Барди еще спала; вечером принес цветы в уборную, ужинать не ездили. Он бывал в театре всякий раз, как играла Филумена; к этому привыкли и считали в порядке вещей. Артистка привыкла также почти всякий раз, как выходила на балкон, видеть идущего мимо по улице Карло, который приподымал соломенную шляпу, улыбался и проходил.
Однажды случилось так, что она сидела одна с легкой мигренью, представления вечером не было, д’Орсо куда-то пропал, дня три его не было видно.
