принадлежитъ этотъ предметъ ея мечтаній. Конечно, оно теперь ея, но сколько изъ-за этого розоваго шелка пролито слезъ! Лучше бы ей не дарили его, а у Быковыхъ все было бы благополучно, спокойно и хорошо! Она его сохранитъ, но, конечно, никогда не надѣнетъ.
Почему-то Екатерина Петровна все не выходила у Ксюши изъ головы. Даже за ранней обѣдней на второй день праздника дѣвушка молилась все какъ будто о барышнѣ Быковой.
День былъ ясный, и отъ низкаго солнца розовый иней деревьевъ и снѣгъ, свисавшій съ ограды, словно Авроринъ бисеръ, нѣжно и жадно алѣлъ въ холодномъ утрѣ. Только тогда онъ легокъ и милъ, когда за вашимъ желаніемъ не скрыты чужія слезы!
Недѣли черезъ двѣ, много спустя послѣ Крещенья, въ мастерскую прошла горничная отъ Быковыхъ и сказала Ксюшѣ, что, если у нея цѣлъ еще костюмъ, то барышня хотѣла бы его снова купить за какую угодно цѣну.
— Онъ у меня цѣлъ, но вѣдь Катерина Петровна не хотѣла даже видѣть его, ей тяжело было.
Горничная весело махнула рукой:
— Тогда не хотѣла, а теперь захотѣла. У насъ это живо дѣлается!
— Что же у нихъ опять все наладилось?
— Да. Только я удивляюсь. Послѣ такихъ исторій я бы его на порогъ къ себѣ не пустила!
— Ну что же! Видно, Катерина Петровна крѣпко любитъ этого барина.
— Чудные! Конечно, кому же и чудить, какъ не господамъ? У насъ и времени-то нѣтъ. Заходите, Ксюша, когда!
Ксюша отослала обратно костюмъ, но она немного соврала, говоря, что онъ цѣлъ. Полоску бисерныхъ
принадлежит этот предмет её мечтаний. Конечно, оно теперь её, но сколько из-за этого розового шелка пролито слез! Лучше бы ей не дарили его, а у Быковых всё было бы благополучно, спокойно и хорошо! Она его сохранит, но, конечно, никогда не наденет.
Почему-то Екатерина Петровна всё не выходила у Ксюши из головы. Даже за ранней обедней на второй день праздника девушка молилась всё как будто о барышне Быковой.
День был ясный, и от низкого солнца розовый иней деревьев и снег, свисавший с ограды, словно Аврорин бисер, нежно и жадно алел в холодном утре. Только тогда он легок и мил, когда за вашим желанием не скрыты чужие слезы!
Недели через две, много спустя после Крещенья, в мастерскую прошла горничная от Быковых и сказала Ксюше, что, если у неё цел еще костюм, то барышня хотела бы его снова купить за какую угодно цену.
— Он у меня цел, но ведь Катерина Петровна не хотела даже видеть его, ей тяжело было.
Горничная весело махнула рукой:
— Тогда не хотела, а теперь захотела. У нас это живо делается!
— Что же у них опять всё наладилось?
— Да. Только я удивляюсь. После таких историй я бы его на порог к себе не пустила!
— Ну что же! Видно, Катерина Петровна крепко любит этого барина.
— Чудные! Конечно, кому же и чудить, как не господам? У нас и времени-то нет. Заходите, Ксюша, когда!
Ксюша отослала обратно костюм, но она немного соврала, говоря, что он цел. Полоску бисерных
