на порогѣ и, не выпуская Петиной руки, сказала тихо:
— Прощайте, Алексѣй Никаноровичъ, я уѣзжаю. Надѣюсь, вы ничего не имѣете противъ того, что я Петю увожу съ собою? Это, кажется, и по закону такъ полагается.
Тупинъ долго смотрѣлъ на жену, будто не понимая, что она говоритъ. Наконецъ, хлопнулъ рукою по столу и закричалъ:
— Вздоръ!
Затѣмъ тише:
— По закону полагается вамъ оставаться здѣсь и не измѣнять мнѣ, — вотъ что по закону полагается.
Потомъ опять закричалъ:
— И я прошу васъ оставить эти комедіи и сейчасъ же раздѣться!
Неужели все это только изъ-за того, что Петя поигралъ съ Катитъ ? Лучше бы она и не приходила!
Мама, не двигаясь съ порога, отвѣчала скорбно:
— Согласитесь сами, что я не могу остаться въ домѣ, гдѣ меня оскорбляютъ ни на чемъ не основанными подозрѣніями.
— Какъ ни на чемъ не основанными?! Но я же видѣлъ собственными глазами…
— Увѣряю васъ, Алексѣй Никаноровичъ, что между мною и… этимъ человѣкомъ ничего не было. Это была просто минута забвенія…
Мама заплакала, и въ ту же минуту Петя почувствовалъ, что его больно дернули за волосы, и чей-то шопотъ донесся сквозь наушники:
— Плачь, плачь! все выброшу!
Неужели это мама? она же стоитъ молча и плачетъ! Но дергала-то его, очевидно, мама и притомъ такъ больно, что Петя въ голосъ расплакался. Тупинъ по-
на пороге и, не выпуская Петиной руки, сказала тихо:
— Прощайте, Алексей Никанорович, я уезжаю. Надеюсь, вы ничего не имеете против того, что я Петю увожу с собою? Это, кажется, и по закону так полагается.
Тупин долго смотрел на жену, будто не понимая, что она говорит. Наконец, хлопнул рукою по столу и закричал:
— Вздор!
Затем тише:
— По закону полагается вам оставаться здесь и не изменять мне, — вот что по закону полагается.
Потом опять закричал:
— И я прошу вас оставить эти комедии и сейчас же раздеться!
Неужели всё это только из-за того, что Петя поиграл с Катит ? Лучше бы она и не приходила!
Мама, не двигаясь с порога, отвечала скорбно:
— Согласитесь сами, что я не могу остаться в доме, где меня оскорбляют ни на чём не основанными подозрениями.
— Как ни на чём не основанными?! Но я же видел собственными глазами…
— Уверяю вас, Алексей Никанорович, что между мною и… этим человеком ничего не было. Это была просто минута забвения…
Мама заплакала, и в ту же минуту Петя почувствовал, что его больно дернули за волосы, и чей-то шёпот донесся сквозь наушники:
— Плачь, плачь! всё выброшу!
Неужели это мама? она же стоит молча и плачет! Но дергала-то его, очевидно, мама и притом так больно, что Петя в голос расплакался. Тупин по-
