„Слава Богу, вотъ теперь-то, значить, и засну“, подумалъ я, переворачиваясь поудобнѣе на другой бокъ, — и дѣйствительно, вскорѣ заснулъ, не тревожимый болѣе своимъ спутникомъ. Долго ли спалъ я — не знаю, какъ вдругъ — бацъ! бацъ! раздались, одинъ вслѣдъ за другимъ, два выстрѣла — чуть не надъ самымъ моимъ ухомъ, и вслѣдъ за тѣмъ слышу во дворѣ отчаянный жидовскій крикъ:
— Ой, вай-миръ!.. Грейсе цоресъ!.. Керавулъ!.. Кераву-у-лъ!!
Крики эти сопровождались озлобленнымъ собачьимъ хрипѣніемъ и громкимъ лаемъ, который тотчасъ же былъ подхваченъ во всѣхъ ближнихъ и дальнихъ концахъ селенія цѣлымъ взрывомъ такого же встревоженнаго лая и воя всѣхъ голодныхъ и злющихъ псовъ Горнаго Студня.
Я вскочилъ на ноги и — вижу, стоитъ мой Соломонъ, совсѣмъ растерянный, ошалѣлый, съ револьверомъ въ рукѣ и пристально смотритъ во дворъ перепуганными глазами.
— Что́ такое? вскричалъ я, не пони-
„Слава Богу, вот теперь-то, значить, и засну“, подумал я, переворачиваясь поудобнее на другой бок, — и действительно, вскоре заснул, не тревожимый более своим спутником. Долго ли спал я — не знаю, как вдруг — бац! бац! раздались, один вслед за другим, два выстрела — чуть не над самым моим ухом, и вслед за тем слышу во дворе отчаянный жидовский крик:
— Ой, вай-мир!.. Грейсе цорес!.. Керавул!.. Кераву-у-л!!
Крики эти сопровождались озлобленным собачьим хрипением и громким лаем, который тотчас же был подхвачен во всех ближних и дальних концах селения целым взрывом такого же встревоженного лая и воя всех голодных и злющих псов Горного Студня.
Я вскочил на ноги и — вижу, стоит мой Соломон, совсем растерянный, ошалелый, с револьвером в руке и пристально смотрит во двор перепуганными глазами.
— Что такое? вскричал я, не пони-
