кули, варенья, бисквиты, печенья всякія, булки, лафитъ, сотернъ, мадера, коньякъ, водка и еще, и еще, и еще что-то.
— О, да вы, какъ погляжу, любите путешествовать съ комфортомъ, замѣтилъ я Соломону Соломоновичу.
— М-да, отвѣтилъ онъ съ небрежно кисловатою ужимкой: — я вообще люблю вдобства. Но это не столке изъ комфортъ, сшколке зъ экономія, затово сшьто это увсе вумѣщается въ маленькая колясшка подъ сшидѣныо, и даже вовсю мѣста не займаетъ. Пазжялуста, прасшю васъ! — любезно указалъ онъ мнѣ пригласительнымъ жестомъ на вина и закуски.
Выпили мы съ нимъ и закусили, и принялись за чай. У Соломона Соломоновича былъ свой особенный стаканъ съ подстаканникомъ и особая ложка, и особый столовый приборъ, и все это въ особыхъ футлярахъ — чтобы не „потрефилось“ какъ нибудь невзначай отъ соприкосновенія съ чужою посудой.
Тучи между тѣмъ разсѣялись, ясное небо ярко вызвѣздилось, и окрестность стала замѣтно свѣтлѣе. Горный Студень
кули, варенья, бисквиты, печенья всякие, булки, лафит, сотерн, мадера, коньяк, водка и еще, и еще, и еще что-то.
— О, да вы, как погляжу, любите путешествовать с комфортом, заметил я Соломону Соломоновичу.
— М-да, ответил он с небрежно кисловатою ужимкой: — я вообще люблю вдобства. Но это не столке из комфорт, сшколке з экономия, затово сшьто это увсе вумещается в маленькая колясшка под сшиденыо, и даже вовсю места не займает. Пазжялуста, прасшю вас! — любезно указал он мне пригласительным жестом на вина и закуски.
Выпили мы с ним и закусили, и принялись за чай. У Соломона Соломоновича был свой особенный стакан с подстаканником и особая ложка, и особый столовый прибор, и всё это в особых футлярах — чтобы не „потрефилось“ как-нибудь невзначай от соприкосновения с чужою посудой.
Тучи между тем рассеялись, ясное небо ярко вызвездилось, и окрестность стала заметно светлее. Горный Студень
