возьметъ да и сштрѣльнетъ вамъ самъ, куда ви не гхочетю, — и какое же съ тово вдоволствію!
Я переложилъ револьверъ на другую сторону.
— Ну, вотъ и прекрасно! Теперъ ми зъ вами завсѣмъ сшпакойніи!
Проѣхали мимо Овчей Могилы, которая осталась въ верстѣ разстоянія влѣво и уныло глядѣла на насъ изъ своей лощины. Тамъ не видать было нигдѣ ни одного огонька, словно бы все селеніе вымерло… Между тѣмъ, вскорѣ совсѣмъ уже стемнѣло, — а вы знаете, что́ такое темнота южной безлунной ночи. На небѣ, между большихъ скученныхъ облаковъ, мигало нѣсколько звѣздъ, но свѣтъ ихъ былъ слишкомъ слабъ, чтобъ озарять землю; тьма настала такая, что въ десяти шагахъ впереди трудно было различить что-либо. Встрѣчные предметы принимали какъ бы фантастическій характера, казались выше, массивнѣе… Надо было большую приглядку, чтобъ различать дорогу, да я думаю, что лошади бѣжали больше по инстинкту, чѣмъ на глазъ.
возьмет да и сштрельнет вам сам, куда ви не гхочетю, — и какое же с тово вдоволствию!
Я переложил револьвер на другую сторону.
— Ну, вот и прекрасно! Тепер ми з вами завсем сшпакойнии!
Проехали мимо Овчей Могилы, которая осталась в версте расстояния влево и уныло глядела на нас из своей лощины. Там не видать было нигде ни одного огонька, словно бы всё селение вымерло… Между тем, вскоре совсем уже стемнело, — а вы знаете, что такое темнота южной безлунной ночи. На небе, между больших скученных облаков, мигало несколько звезд, но свет их был слишком слаб, чтоб озарять землю; тьма настала такая, что в десяти шагах впереди трудно было различить что-либо. Встречные предметы принимали как бы фантастический характера, казались выше, массивнее… Надо было большую приглядку, чтоб различать дорогу, да я думаю, что лошади бежали больше по инстинкту, чем на глаз.
