Но вотъ, пыль подошла совсѣмъ близко. Мой спутникъ сидѣлъ, какъ на иголкахъ, и тревожно вглядывался впередъ, стараясь разглядѣть, что́ въ ней двигается — „базуки или не базуки?.. “
Оказалось, однако, что это ординарецъ Великаго Князя, поручикъ С—нъ, съ конвоемъ изъ трехъ-четырехъ казаковъ, возвращавшійся изъ Бѣлы. Пріостановились на минутку, перекинулись двумя-тремя словами, — и мимо.
— А гхто это такой? — спросилъ у меня Соломонъ Соломоновичъ.
Я назвалъ чинъ и фамилію встрѣтившагося офицера.
— А сшьто-жъ ви не спросили у него, какъ дорога?
— Да чтчто́б же дорога? Какъ видите, дорога хорошая, ровная, сухая…
— Нѣтъ, я не про тово… я про сшпакойность, — безопасна ли, то естъ, дорога?
— Если онъ проѣхалъ цѣлъ и невредимъ, — значитъ, безопасна.
— Ну, сшьлава Богху! — вздохнулъ онъ, успокоившись, облегченнымъ вздохомъ.
Но вот, пыль подошла совсем близко. Мой спутник сидел, как на иголках, и тревожно вглядывался вперед, стараясь разглядеть, что́ в ней двигается — „базуки или не базуки?.. “
Оказалось, однако, что это ординарец Великого Князя, поручик С—н, с конвоем из трех-четырех казаков, возвращавшийся из Белы. Приостановились на минутку, перекинулись двумя-тремя словами, — и мимо.
— А гхто это такой? — спросил у меня Соломон Соломонович.
Я назвал чин и фамилию встретившегося офицера.
— А сшьто ж ви не спросили у него, как дорога?
— Да чтчто́б же дорога? Как видите, дорога хорошая, ровная, сухая…
— Нет, я не про тово… я про сшпакойность, — безопасна ли, то ест, дорога?
— Если он проехал цел и невредим, — значит, безопасна.
— Ну, сшьлава Богху! — вздохнул он, успокоившись, облегченным вздохом.
