дороги вздутые трупы лошадей да воловъ, ничто не напоминало бы о военномъ времени и не нарушало бы тихой гармоничной прелести вечерѣющаго неба и раздольной степи.
Оба мы довольно долго молчали. Спутникъ мой былъ погруженъ, вѣроятно, въ разсчеты и комбинаціи предстоявшаго ему дѣла; я же глядѣлъ на степь, на облака, на кивающія головки цвѣтовъ и ни о чемъ собственно не думалъ, а такъ себѣ, просто наслаждался хорошимъ вечеромъ.
— Это даже изумительно!.. Пхе! — прервалъ молчаніе Соломонъ, пожавъ плечами. — Завсѣмъ даже на вайна не похоже.
— А что́ такое?
— Скажить пазжялуста, и гдѣ это ми зъ вами ѣдемъ? По Воронежская гибернія? га?
— Да въ чемъ дѣло-то?
— Я толке спрашую: находите ви, сшьто это похоже на вайна, сшьто такъ и надо?
дороги вздутые трупы лошадей да волов, ничто не напоминало бы о военном времени и не нарушало бы тихой гармоничной прелести вечереющего неба и раздольной степи.
Оба мы довольно долго молчали. Спутник мой был погружен, вероятно, в расчёты и комбинации предстоявшего ему дела; я же глядел на степь, на облака, на кивающие головки цветов и ни о чём собственно не думал, а так себе, просто наслаждался хорошим вечером.
— Это даже изумительно!.. Пхе! — прервал молчание Соломон, пожав плечами. — Завсем даже на вайна не похоже.
— А что такое?
— Скажить пазжялуста, и где это ми з вами едем? По Воронежская гиберние? га?
— Да в чём дело-то?
— Я толке спрашую: находите ви, сшьто это похоже на вайна, сшьто так и надо?
