мило-капризной кокетливостью топнула Діана.
— Я уже сказалъ, что не возвращу.
— Да почему же?
— Потому что они служатъ доказательствомъ вашей любви и нѣжныхъ отношеній къ вашему покорнѣйшему слугѣ, проговорилъ онъ сухимъ и рѣзко отчетливымъ тономъ, при чемъ поклонился и взялъ свою шляпу.
— Юлій! это непозволительная шутка съ твоей стороны! Это слишкомъ жестоко! вскочила всполошенная и оторопѣвшая Діана.
— Я вовсе не желаю входить въ анализъ — позволительно-ли это или непозволительно, жестоко или нежестоко; но могу только увѣрить васъ, что я совсѣмъ не шучу и шутить не намѣренъ.
— Юлій!.. но это низко, это безчестно! вскричала Діана.
— А обманывать мужа и прикидываться идеаломъ супружеской добродѣтели не низко и не безчестно, по вашему? возразилъ высоконравственный Эндиміонъ.
Діана разразилась истерическимъ воплемъ,
мило-капризной кокетливостью топнула Диана.
— Я уже сказал, что не возвращу.
— Да почему же?
— Потому что они служат доказательством вашей любви и нежных отношений к вашему покорнейшему слуге, — проговорил он сухим и резко-отчетливым тоном, при чём поклонился и взял свою шляпу.
— Юлий! это непозволительная шутка с твоей стороны! Это слишком жестоко! — вскочила всполошенная и оторопевшая Диана.
— Я вовсе не желаю входить в анализ — позволительно ли это или непозволительно, жестоко или не жестоко; но могу только уверить вас, что я совсем не шучу и шутить не намерен.
— Юлий!.. но это низко, это бесчестно! — вскричала Диана.
— А обманывать мужа и прикидываться идеалом супружеской добродетели не низко и не бесчестно, по-вашему? — возразил высоконравственный Эндимион.
Диана разразилась истерическим воплем,
