цовала съ Фокинымъ vis-à-vis съ Катей, у Ефремова. — «Вы мараете мою репутацію!» гордо отвѣтятъ вамъ та и другая.
У женщинъ, не принадлежащихъ къ категоріи «потерянныхъ», репутація состоитъ въ тщательномъ охраненіи ярлыка съ миѳическою надписью — «Доброе имя»; хоть часто, подъ прикрытіемъ этого спасительнаго и неприкосновеннаго ярлыка — боже мой — какія многовѣтвистыя оленьи украшенія выростаютъ, въ тишинѣ да въ потемкахъ, на лбахъ добродѣтельныхъ супруговъ!.. У каждой женщины есть свой ярлыкъ, говорящій о ея соціальномъ положеніи, призваніи и профессіи — поэтому-то каждая женщина и заботится о поддержкѣ чистоты и неприкосновенности ярлыка своего.
Юлій Степановичъ фонъ-Штернъ хорошо зналъ это женское качество, и на немъ главнѣйшимъ образомъ строилъ монументъ своего благоденствія.
Въ одной изъ столицъ, составляющихъ станціи въ его вѣчно подвижной жизни, и именно
цовала с Фокиным vis-à-vis с Катей, у Ефремова. — «Вы мараете мою репутацию!» — гордо ответят вам та и другая.
У женщин, не принадлежащих к категории «потерянных», репутация состоит в тщательном охранении ярлыка с мифическою надписью — «Доброе имя»; хоть часто, под прикрытием этого спасительного и неприкосновенного ярлыка — боже мой — какие многоветвистые оленьи украшения вырастают, в тишине да в потемках, на лбах добродетельных супругов!.. У каждой женщины есть свой ярлык, говорящий о её социальном положении, призвании и профессии — поэтому-то каждая женщина и заботится о поддержке чистоты и неприкосновенности ярлыка своего.
Юлий Степанович фон Штерн хорошо знал это женское качество, и на нём главнейшим образом строил монумент своего благоденствия.
В одной из столиц, составляющих станции в его вечно подвижной жизни, и именно
