ронъ заблуждался ровно двадцать восемь лѣтъ. Наконецъ, частію самъ, а частію черезъ добрыхъ людей, онъ раскрылъ глаза и убѣдился въ томъ, что преданный Колодецъ на дѣлѣ выходитъ не совсѣмъ-то чистъ и что эта нечистота въ немъ не съ сегодняшняго дня присутствуетъ, а ужь очень да и очень давненько-таки обитаетъ. Баронъ проситъ г. Колодца пожаловать къ себѣ и благодарить за его долгую службу, выражая сожалѣніе, что, по теперешнему положенію дѣлъ, онъ не чувствуетъ болѣе надобности въ службѣ г. Колодца, а потому и проситъ его сдать дѣла и представить на ревизію расчетныя и иныя книги.
— Очень хорошо-съ, — отвѣтствуетъ г. Колодецъ, только нельзя ли будетъ ревизію книгъ отсрочить до завтра? Къ завтрашнему дню я успѣю приготовить все къ сдачѣ въ надлежащемъ порядкѣ.
— Сдѣлайте одолженіе, соглашается довѣритель, — и они разстаются до завтра.
Но на завтрашнее утро г. Колодецъ
рон заблуждался ровно двадцать восемь лет. Наконец, частью сам, а частью через добрых людей, он раскрыл глаза и убедился в том, что преданный Колодец на деле выходит не совсем-то чист и что эта нечистота в нём не с сегодняшнего дня присутствует, а уж очень да и очень давненько-таки обитает. Барон просит г. Колодца пожаловать к себе и благодарить за его долгую службу, выражая сожаление, что, по теперешнему положению дел, он не чувствует более надобности в службе г. Колодца, а потому и просит его сдать дела и представить на ревизию расчетные и иные книги.
— Очень хорошо-с, — ответствует г. Колодец, только нельзя ли будет ревизию книг отсрочить до завтра? К завтрашнему дню я успею приготовить всё к сдаче в надлежащем порядке.
— Сделайте одолжение, соглашается доверитель, — и они расстаются до завтра.
Но на завтрашнее утро г. Колодец
